От Терека до Карпат

– А дальше куда путь держишь, казак?

– Домой. На Терек. Отпущен до особого.

– Счастливого пути, – пожелал генерал и остановился. – А не посетить ли тебе «Казачий союз», – посоветовал он Никите и стал рассказывать о новой казачьей организации, о которой Никита ни там, на фронте, ни здесь еще не слышал.

Союз казачьих войск был создан после февральской революции представителями казачества Дона, Кубани, Терека, Оренбурга и др. для защиты своих интересов. Председателем его был избран казачий офицер Оренбургского войска Дутов, впоследствии выбранный атаманом этого войска.

После визита в штаб Казей снова проделал путь по Невскому, где на углу Фонтанки находился Совет «Союза».

…Когда он представился полковнику Дутову, тот его обнял и представил сидевшему в глубине комнаты человеку.

– Михаил Александрович, ваш земляк, с фронта.

– Караулов, – сказал гость Дутова. И, не выпуская руки Казея, с интересом осмотрел его с головы до ног, как бы оценивая силу и сообразительность.

Караулов родился в станице Тарской Терской области. Окончил Петербургский университет. Во время русско-японской войны служил в Сунженско-Владикавказском полку. В 1905 г. вышел в запас в чине подъесаула и вскоре после этого получил должность секретаря Терского областного статистического комитета. Он основал свою газету под названием «Казачья неделя», принимал участие в учреждении Общества любителей казачьей старины, публиковался в изданиях этого Общества, а в 1912 г. была издана его книга «Терское казачество в прошлом и настоящем». А сейчас он думский депутат. В 1907 и 1912 г.г. жители Терской области избирали его своим депутатом в Государственную думу 3 и 4 созывов. Будучи председателем надпартийной казачьей фракции, Караулов защищал интересы казаков и кавказских горцев.

В обиходе же Караулов был простецким человеком, казаком до мозга костей и любил не только «приличное общество» и себя в нем, но и пуще того – станичный круг и карают, старые казачьи песни. Все это пело и звенело в нем, переполняло душу, поэтому он способен был даже в столичной компании разом сбросить с себя постоянную интеллигентную сдержанность и заходить, что называется, колесом, забросать собеседников байками-анекдотами, станичным говорком. Он и сейчас, поглаживая усы и острую бородку, стал с жаром говорить:

– Да, да! Господин полковник, – обратился он к Дутову, – вот перед вами, совсем новый так сказать, тип казачьего офицера-терца.

– Вижу, вижу, – отвечал с улыбкой Дутов.

А Караулов, смахнув напускное шаловливое ухарство, продолжил:

– Расскажи, дорогой товарищ, за что Георгия получил, – и потрогал крест.

Никита стал рассказывать о положении на фронте, о меняющемся настроении солдат.

– Война становится все ожесточеннее. Применяются удушливые газы, огнеметные батареи, аэропланы, а что же мы этому всему противопоставим?

«Да, всего этого мы в пятнадцатом году не знали», – подумал Караулов, и, не прерывая, продолжал слушать.

– Не хватает даже патронов, – в запальчивости продолжал Никита, – с продовольствием стало совсем туго.

– Может, прав новоиспеченный министр земледелия Шингарев, что говорит: «Нужно или сокращать едоков и лошадей, или уменьшать норму продуктов».

– А что говорят о мире? – закинул вопрос Караулов.

– Фронтовики поговаривали о мире давно, но никогда это не делалось столь открыто, – ответил Никита и рассказал о случаях братания. – Только и держат марку казаки!

– Народ портится, – в сердцах произнес Караулов. – А тут еще большевики подливают масла в огонь.

Он стал растолковывать суть социал-демократической программы со своей точки зрения:

– Оголтелость, знаете… В один мах разрешить все мировые вопросы и скорбь тысячелетий. А отсюда – максимум во всем, вплоть до вооруженных экспроприаций.

– Я, дорогой Михаил Александрович, этого тоже не могу понять, хоть убей, – этот социализм.

– А что же нам делать? – удивился Казей. – Кругом агитаторы, кого слушать?

– Вот я и решил прийти поспрашивать. А то все кругом временное: Временный комитет, Правительство временное, министры временные – кого слушать?

– Кому казак присягает: Вере, царю и Отечеству.

– Царь отрекся. Будем же служить Вере нашей и Отечеству, – ответил Караулов.

Никита заметил, каким заинтересованным становится прищур депутата и серьезней – его лицо.

– Временно придется жить без царя, а затем его придется избрать. Так и объясняй станичникам.

– А вообще я за умеренный подход к решению жизненных проблем, реформы, использование старых демократических традиций.

– Каких еще демократических традиций? – спросил Дутов.

– Хотя бы – наших, староказачьих традиций! История казачества – разве это не ценнейший опыт устроения жизни на началах свободы и равенства? Это, правда, не книжный, зато практический путь, и с каких времен! – ответил Караулов.

– Увлечен ты этим, увлечен! – сказал Дутов. – Но время катит в другую сторону! Не замечаешь?

– Замечаю братец, замечаю, но – с горечью. И беспокоит особо судьба народа моего, рядового темного казака!

– Обо всей России надо думать, – трезво сказал Дутов. – Вся Россия в петле задыхается.