От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века

Некоторые авторы выражают обоснованное беспокойство относительно того, что американцы имеют явно превратное представление о политике правительства. В книге «Государство войны» отмечается, например, что действительная картина агрессивного милитаризма резко расходится с мнением среднего американца о своей стране, которая кажется ему жаждущей только мира. А факты говорят об иллюзорности подобного представления, они показывают, что государство войны должно найти свое окончательное выражение в войне. Всему миру известно, продолжает автор этой книги, что американский империализм стремится переделать мир «по своему образу и подобию»[627]. Все это, с тревогой отмечается в книге У. Ледерера «Нация баранов», может привести к печальному финалу национальной драмы: американцы превратятся в баранов, не знающих, что их ведут на убой. Но может произойти и другое. Как писал последний оставшийся в живых из братьев Кеннеди — Эдвард, многие из американцев, потеряв веру в собственную систему, придут к заключению, что она «не стоит того, чтобы ее спасать»[628].

Дж. Ньюмэн в книге «Правление безумия» предостерегает против «тенденции, находящей выражение в многочисленных попытках заставить американский народ принять идею ядерной войны и убедить его в том, что убежища дадут возможность уцелеть большинству из нас»[629]. Кстати, об убежищах, упомянутых Ньюмэном. Их строительство в то время превратилось в национальный психоз. Для разжигания его проводились всеобщие тревоги. На сооружении частных и коллективных убежищ, на визгливой пропаганде вокруг этой национальной аферы наживались строительные компании, но не только. Авантюра с убежищами поддерживала страх американцев перед войной, взвинчивала нервы нации. Предполагалось, что после воя сирены и торопливой рыси в подземный склеп американец будет не так критичен к росту налогов и восприимчивее к пропаганде войны.

Но не всегда все идет, как хотелось бы. Так и с убежищами. В книге «Прячущаяся Америка» рассказывается следующее. В июне 1961 года президент Кеннеди призвал строить противоатомные убежища. Появились специальные компании, предлагавшие все, что потребуется человеку под землей во время атомной войны. Мошенничество разрасталось. В продажу поступила даже консервированная вода. Началось микрофильмирование наиболее важных документов. В штате Небраска, проявляя трогательную заботу о сохранении коровьего рода после ядерной войны, правительство построило убежище на 77 коров, 2 быка и 3 пастухов. Общенациональная паника, однако, дала совсем не те результаты, которые ожидались. Подземные убежища подействовали, «словно бульдозер, разворотивший скалы апатии в американской жизни»[630]. Многие «впервые осознали, что холодная война — штука чрезвычайно серьезная. Эти люди поняли, наконец, что если не найти выхода, произойдет катастрофа»[631].

Как верно заметил К. Казинс, «если ту энергию, деньги и ресурсы, которые сейчас тратятся на убежища, направить не создание лучшего мира, то мы надежнее обеспечим американское будущее, чем все подземелья, которые можно выстроить за тысячу лет»[632]. Дж. Горовиц подчеркивает, что пропагандисты стратегии «атомных игр» социально опасны. И дело вовсе не в том, каков моральный облик их авторов — он стоит за пределами элементарных понятий о морали. Особую тревогу вызывает то, что концепция «игр в войну» постепенно приучает общественность рассматривать войну «как обычное явление»[633]. Он показывает беспочвенность иллюзии и об ограниченной войне, скажем, в Европе. Это не что иное, как «мизантропическое выражение изоляционизма, предполагающее, что европейцы снова будут сражаться за интересы Соединенных Штатов», а американцы — «наслаждаться зрелищем того, как Европа разорвет себя на куски»[634]. Понимая нелепость стратегии, рассчитанной на атомную войну, Горовиц призывает перейти от политики, основывающейся на морали антикоммунизма, к политике, базирующейся на общем выживании и на праве народов самим выбирать социальную систему.