От Великой княгини до Императрицы. Женщины царствующего дома

В «Истории Москвы» И.Е. Забелин допустил ошибку, утверждая, что Елена Ольгердовна передала часть своего двора на кремлевском Подоле, под скатом обращенного к Москве-реке холма, супруге великого князя Василия II Васильевича Темного. Великой княгиней и в самом деле была внучка Олены Марья, но только не Ивановна, о которой хлопотала бабка, а Ярославна. Это Марье Ивановне отказала она «место под двором под старым на Подоле, где были владычии хоромы (двор Коломенского владыки. — Н. М.), а по животе внуку Василию». Василий Ярославич оставался последним представителем мужской части когда-то такой многолюдной княжеской семьи. Коломенское рассудила княгиня отдать великому князю, а о Рождественском монастыре, «где ми самой лечи», решила — передать для вечного поминования всех родных село Дьяковское со всеми деревнями и село Косино с тремя озерами. Ясеневского в духовной грамоте Елены Ольгердовны нет. После смерти мужа им продолжала пользоваться вдовая княгиня Ульяна, с ее же кончиной все земли за отсутствием наследников переходили к великому князю.

Так случилось и случалось нередко. И род многолюдный, и обещания Московским великим князем даны были крепкие, и завещательницы сравнительно недавно не стало, а все московские земли рода Владимира Храброго вошли в 1461 году в духовную великого князя Василия II Васильевича Темного как его собственность и владение. Только за княгиней Василисой, вдовой Семена Владимировича, продолжало состоять село Ногатинское, которое «по животе ее» переходило к великой княгине. Вопросы наследования относились в Древней Руси к самым сложным и спорным. Земля давалась в удел или в вотчину, за службу, при разделе родительских владений. Владения княгинь делились на дареные, прикупные, наследственные, но права их должны были каждый раз подтверждаться. Чаще всего небольшая часть мужниных владений сохранялась за вдовой только пожизненно. Отходили к великому князю и земли князей, умиравших без наследников. Немалая доля завещалась ему всякими родственниками и родственницами, чтобы укрепить княжеский стол. В духовной грамоте великого князя Василия Васильевича закреплялось за его княгиней «село Дьяковское что выменила оу княгини оу Василисы». Существовал и подобного рода «промен» владений, к которому обращались и великие, и удельные князья.

Да и век князей в те неспокойные времена постоянных нашествий и междоусобиц долгим обычно не был. В походы начинали ходить рань, ходили часто и трудно. Трудно было уберечься от ран, от смерти на поле боя, еще труднее — от моровых поветрий. Младший из семерых сыновей Владимира Храброго Василий Владимирович на большую долю рассчитывать не мог. Ладно и то, что стал серпуховско-перемышльским князем с придачей половины Углича, поделенного с братом Андреем. Летописцы жизни Василия Владимировича будто и заметили только то, что ходил двадцати лет от роду в великокняжеский поход против Нижнего Новгорода, — не хотели нижегородцы подчиняться Москве, несмотря на выданный великому князю ханский ярлык. А в 1427 году, когда «мор бысть велик во всех градех русских, мерли прыщом» — язвой, Василий Владимирович скончался, оставив бездетную вдову Ульяну. После Ульяниной смерти выморочное Ясеневское все равно отходило к великому князю. Так укреплял свои положение и единовластие правитель Московского государства.

Со смертью матери Дмитрий Донской завещает Семцинское своей княгине, прибавив к нему «Ходынскую мельницу». Любопытно, что «луг Ходынский» при этом доставался сыну Юрию вместе с «селом Михалевским». Переход Семцинского великим княгиням становится своеобразным правилом. Так распоряжается им и сын Донского, великий князь Василий I Дмитриевич, неоднократно составлявший свою духовную: между сентябрем 1406 и летом 1407 года, в июле 1417 и, наконец, в марте 1423 года. Княгине отходило «Семцинское село с Самсоновым лугом, сельце Федоровское Свиблово на Яузе с мельницею да Крилатское село, што было за татаром». Иными словами, владелицей всех этих мест становится великая княгиня Софья Витовтовна. Делает Василий I в духовной и любопытную, нередко повторявшуюся в княжеских завещаниях оговорку: «А хто моих казначеев, или тивунов, или дьяки прибыток мои ведали, или посельские, или ключники, или хто холопов моих купленных, или што есь оу Федора оу Свибла отоимал, тех всех пущаю на слободу и с женами и с детьми, не надобны моему сыну и моей княгине». Те, кто был непосредственными помощниками и слугами князя, обычно после его смерти отпускались на волю и по наследству не передавались.

Три варианта духовных Василия I — три труднейших периода московской истории. Само по себе правление Василия Дмитриевича было знаменательно тем, что, начиная с него, великое княжение становится наследственным у московских князей, хотя им еще приходилось получать соответствующий ярлык в Орде. Возвышению Москвы в конечном счете немало способствовало недолгое и внешне спокойное княжение.

Литовская княжна