От воровства к анархизму

Сыщикъ-воръ прекрасно понимаетъ, что ссориться ему съ воровской аристократіей нельзя; это повело бы къ тому, что при первомъ же выходѣ его придушили бы гдѣ либо за угломъ или въ притонѣ. Только пользуясь сочувствіемъ и моральной защитой наиболѣе сильныхъ и вліятельныхъ воровъ, онъ можетъ до извѣстной степени безопасно вращаться въ воровской средѣ.

Поэтому крупнымъ ворамъ онъ оказываетъ возможную помощь и покровительство, а предъ своимъ полицейскимъ начальствомъ отыгрывается на мелкихъ воришкахъ, обыкновенно и проваливающихся чуть ли не въ первый же день по выходѣ изъ тюрьмы.

Такая система отношеній приноситъ вору-сыщику двойную выгоду. Вопервыхъ, онъ ставитъ себя, такимъ образомъ, подъ защиту наиболѣе сильныхъ, во вторыхъ, въ крупныхъ кражахъ имѣетъ свою долю. И третья выгода — въ глазахъ полицейскаго начальства онъ избавляется отъ упрека въ бездѣятельности, такъ какъ по статистикѣ выходитъ, что у него больше открытыхъ кражъ, чѣмъ не открытыхъ.

При томъ же относительно крупныхъ кражъ у него всегда есть отговорка: «кражу совершили гастролеры, пріѣзжіе изъ другого города». А доказательствами наличности «гастроля» не трудно запастись путемъ симуляціи.

Наканунѣ, или дня за два, до кражи въ гостинницѣ остановились, якобы, пріѣзжіе съ вокзала, съ парохода, и поздно ночью (въ ночь кражи) уѣхали на вокзалъ или на пароходъ.

Ясно, что пріѣхали откуда то, обокрали и уѣхали.

Къ этому выводу и приходятъ полицейскіе власти въ своихъ разслѣдованіяхъ. И если читатели замѣтили по газетнымъ сообщеніямъ всегда почти выходитъ такъ, что всякая крупная кража совершается, якобы, гастролерами, при томъ же всегда неуловимыми.

Получается нѣчто неестественное. Мѣстные воры, знакомые съ мѣстными условіями, и слѣдовательно, дѣйствующіе въ наиболѣе безопасныхъ для себя условіяхъ, воруютъ и почти навѣрняка попадаются, если, конечно, полиція принимается за розыскъ. А пріѣзжіе воры, не знающіе мѣстныхъ условій, а поэтому по необходимости полагающіеся въ значительной мѣрѣ на волю счастливаго случая, совершаютъ самыя дерзкія кражи, поражающія своей смѣлостью и рискомъ, и почти никогда не попадаются.

Выгода положенія у однихъ какимъ то чудомъ превращается въ невыгоду, — и обратно, невыгода положенія у другихъ превращается тѣмъ же чудомъ въ выгоду.

Чудо, на которомъ до извѣстной степени сходятся интересы и самихъ воровъ, и вора-сыщика, и полицейскаго начальства.

Первые, такимъ образомъ, скрываютъ свои слѣды, направляя полицейскую энергію помимо себя, на другіе города.

Второй имѣетъ оправданіе:

— За гастролеровъ я не могу отвѣчать: они внѣ поля моего зрѣнія.

Наконецъ, третьи въ свою очередь приносятъ то же оправданіе своему начальству:

— Гастролеры, ваше — ство! Пріѣхали въ номера, какъ порядочные господа. Не можемъ же мы лѣзть къ каждому пріѣзжему! Неприкосновенность личности и жилища не позволяетъ. Вотъ какъ бы у насъ была власть!..

Въ конечномъ результатѣ оказывается, что виноваты… свободы и революціонеры, которые заставляютъ вводить эти свободы.

А воръ-сыщикъ, устроившій «чудо», тутъ же подпѣваетъ:

Такъ точно, вашество, при свободахъ никакъ невозможно…

Тутъ уже воръ-сыщикъ выступаетъ въ роли нужнаго человѣка. А положеніе «нужнаго человѣка» само по себѣ завидно, его добиваются многіе.

Неудивительно, что такъ обстоитъ и въ средѣ воровской корпораціи. Неудивительно, что если не большинство, то многіе воры вожделѣютъ къ этому положенію. А поэтому и о какой либо внутренней цѣльности воровской корпораціи не можетъ быть и рѣчи. Тяготѣніе въ лагерь врага неминуемо создаетъ деморализацію и разбродъ среди членовъ корпораціи, чѣмъ и уничтожается цѣльность и устойчивость группы. Это уже группа людей, хотя и связанныхъ общностью профессіи, но распыляемыхъ на отдѣльныя единицы стремленіемъ каждаго жить за счетъ эксплоатаціи другихъ.

Воръ, оставаясь воромъ, стремится, однако, поступить на службу къ своему естественному врагу— къ буржуазіи, какъ одинъ изъ агентовъ, охраняющихъ ея интересы.

Явленіе, аналогичное съ тѣмъ, которое замѣчается и въ средѣ трудящихся несознательныхъ массъ. Вмѣсто того, что бы направить всѣ силы всей массы на низверженіе эксплоатаціи однихъ другими, каждый стремится выбиться изъ рядовъ эксплоатируемыхъ и встать въ ряды эксплоатирующихъ.

Результаты и тамъ и тутъ получаются одинаковые обезсиленіе всей группы.

Это то безсиліе и является особенно характернымъ для воровъ, какъ группы.

ГЛАВА V

Казалось бы въ прямомъ противорѣчіи съ безсиліемъ воровской группы стоитъ тотъ фактъ, что воры, занимая нелегальное положеніе, находясь внѣ закона и подвергаясь жесточайшимъ преслѣдованіямъ, все же существуютъ тысячелѣтіями. — Не говоритъ ли это. напротивъ, о стойкости и живучести группы?