От воровства к анархизму

Для меня эти отзывы были совершенной неожиданностью. Память о петербургскихъ ворахъ и ихъ увлеченіяхъ именно соціалъ-демократами была такъ еще свѣжа, что я никакъ не могъ понять встававшаго предо мной факта, совершенно противуположнаго отношенія къ нимъ со стороны вора и проститутки. Мнѣ казалось, что это простое недоразумѣніе, что и воръ и проститутка просто въ глаза не видали ни одного соціалъ демократа.

— А вамъ случалось встрѣчаться съ соціалъ-демократами? — спрашиваю я, обращаясь къ вору.

— А то нѣтъ! Эка, подумаешь, невидаль какая! Сколько угодно видѣли.

— Чѣмъ же они такъ васъ изобидѣли?

— Меня — ничѣмъ! А съ другими было и очень даже нехорошо.

— Что же именно было?

— А то и было, что люди къ нимъ, можно сказать, всей душой, а они всей…

Тутъ воръ дополнилъ свою мысль нецензурнымъ выраженіемъ.

— Выше себя никого не уставятъ! — поддержала его и проститутка. — Они только и люди, а остальныхъ хоть на живодерку сейчасъ.

— Другіе тоже люди, — угрюмо проворчалъ воръ.

— Гордость въ нихъ эта! А въ писаніи сказано: «гордыня твоя побораетъ тебя…» Не гордись, значитъ, — вставилъ свое слово «батюшка».

— Не одна только гордость! — пренебрежительно замѣтилъ воръ. — Гордись, пожалуй, — мнѣ какое дѣло до этого!… Другое, похуже гордости, есть.

— Что же, именно, другое? — настаивалъ я.

— Что! — разсердился воръ. — Злобы въ нихъ много, собачьей злости. Бросаются на людей зря, не разобравши дѣла…

Это опять было для меня новостью. Такой характеристики я никакъ не ожидалъ, и отнесъ ее опять таки на счетъ недоразумѣнія.

— Можетъ быть, со словъ черносотенныхъ агитаторовъ аттестуютъ, — пронеслось у меня въ умѣ.—Въ чайныхъ союза русскихъ людей наслушались рѣчей благочестивыхъ ораторовъ!

И я рѣшилъ выяснить это недоразумѣніе. И какъ путь къ такому выясненію, предпочелъ всему другому ссылку на фактъ, именно на свои сношенія съ петербургскими ворами.

— Въ Петербургѣ я слышалъ совсѣмъ другія отзывы, — началъ я.

- Отъ кого слышалъ? — угрюмо спросилъ воръ.

— Да отъ такихъ же воровъ, какъ и вы.

— Ну, не знаю… Можетъ быть, такъ только называютъ себя ворами…

— Нѣтъ, настоящіе, можно сказать, отъ рожденія воры.

— Что же они говорили?

Я разсказалъ всѣ подробности: и о разговорахъ въ тюрьмѣ и о совѣщаніи въ петербургской трущобѣ, напирая, главнымъ образомъ, на то, что соціалъ-демократы борятся противъ капиталистовъ, почему, собственно, компанія петербургскихъ воровъ и рѣшила присоединиться къ нимъ. Не былъ забытъ и эпизодъ съ часами, покорившій дядю Панкрата.

— А это когда было? — спросилъ воръ.

— Да ужъ побольше года назадъ, въ концѣ апрѣля 1905 года.

— А послѣ этого вы ихъ видѣли?

— Нѣтъ, не видѣлъ, не удалось.

— Ага! — крякнулъ воръ. — Вотъ въ этомъ то и штука — годъ назадъ это было. А какъ бы повидали вы ихъ сейчасъ, они бы вамъ совсѣмъ не то запѣли.

— Почему?

Въ это время къ намъ подошелъ и сѣлъ рядомъ съ нами взлохмаченный дѣтина, видимо только что возставшій отъ сна гдѣ-нибудь подъ лодкой.

— Вотъ, Анархистъ ³), господинъ интересуется очень соціалъ-демократами. Говоритъ: годъ назадъ петербургскіе воры очень ужъ обожали ихъ, — не отвѣчая мнѣ обратился къ нему воръ.

— Годъ назадъ? — почесалъ тотъ въ затылкѣ.-Что же, это очень даже можетъ быть. Это, выходитъ, прошлой весной было? — обратился онъ ко мнѣ.

— Да, прошлой весной.

Ну, это, пожалуй, не въ одномъ только Петербургѣ было. Я въ то время какъ разъ въ Москвѣ, въ Бутыркахъ былъ… Тоже не мало о нихъ разговоровъ было, особенно промежду молодыхъ… Были, которые совсѣмъ собирались съ воровскимъ ремесломъ покончить… Какъ же: «голодать, говорили, будемъ, а на воровство не пойдемъ, вмѣстѣ съ соціалъ-демократами будемъ… Какъ они, такъ и мы…»

— Вотъ, вотъ! — перебилъ его воръ. — Господинъ и про тѣхъ, петербургскихъ, тоже самое сказываетъ: книжками, газетами собирались торговать, и воровство на смарку.

— Про то же и я говорю: воровать чтобы ни-ни, хоть умри, а не моги, — и вмѣстѣ, чтобы съ соціалъ-демократами, въ одну линію.

— И много такихъ было? — поинтересовался я.

— А вотъ какъ! — торжественно поднялъ руку

Анархистъ. — Ежели взять молодежь зеленую, такъ почитай вся, цѣликомъ!..

— Время ужъ такое было! — вздохнулъ батюшка — довлѣетъ дневи злоба его.

— Время — это такъ! — согласился Анархистъ. — Ну, а на счетъ «злобы» ты, батька, ошибаешься! — обратился онъ къ попу, не понявъ его цитаты. — Злоба послѣ пришла, это уже осенью было, во время забастовки, такъ въ октябрѣ. Я тогда въ Москвѣ же былъ, только ужъ на волѣ. Весной то меня выслали по этапу сюда, а такъ къ Ильину дню я опять туда на машинѣ пріѣхалъ. Мѣсяца два, значитъ, всего то въ отсутствіи былъ, а можетъ быть, и всѣ десять недѣль. Такъ и тогда ужъ перемѣна была на этотъ счетъ не малая. Которые весной то собирались къ соціалъ-демократамъ, тутъ уже носы повѣсили.

— Почему же, собственно? — спросилъ я, чтобы подать реплику и расшевелить Анархиста, довольно таки вяло тянувшаго разсказъ.

— А потому, что они то всей душой къ соціалъ-демократамъ, а тѣ къ нимъ, какъ бы это повѣжливѣе сказать, не того… Мы, говоритъ, трудящійся народъ, своимъ трудомъ живемъ, а вы воры, послѣдніе люди!..