От всего сердца

Несколько месяцев назад мы с Шоном принимали у себя сеньору дрифану во время празднования «Дня постояльца», праздника всех хранителей. Ее эмиссар показал нам голографическую проекцию ее тронного зала, которую записала гостиница. Я сделала ее покои с элементами этого образа, но тронный зал преследовал меня. Перед тем, как Адира уехала, я попросила у нее разрешения повторить его. Мне тогда он был не нужен, но в то время это казалось правильным. Она согласилась.

Я работала над этим пространством почти полгода, переделывая его, когда у меня была минутка. Я трижды начинала сначала, но, наконец, приблизилась к цели. Оно все еще не было идеальным, и, вероятно, никогда не будет закончено. Во-первых, рельеф снаружи был совершенно неправильным. Вид на Зеленые горы представлял собой горы, покрытые лесами. Мне нужна была высота, поэтому я построила ее в Ванкурате, одной из наших наименее используемых дверей, на вершине гигантского окаменелого мегадерева.

— Вызовет ли это какие-либо трудности? — спросил Косандион.

Я позволила знамени развернуться с потолка прямо за троном. На нем во всей своей красе стояла Адира, ее изображение было нанесено на холст одним из ее слуг с потрясающей точностью. На знамени тонкая, как паутина, надпись переливалась алым. Буквы извивались на ткани, скручиваясь в старый галактический:

Я, Адира, сеньора Зеленой Горы, дарю это знамя Дине из «Гертруды Хант». Пусть оно будет висеть в комнате, достойной его, чтобы мощь Зеленой горы стала известна всей галактике.

Если сомневаетесь, всегда получайте письменное разрешение. Я вытащила шахматную доску из пола, поставила ее на низкий столик и предложила две напольные подушки Косандиону и Никати.

Следующий час они играли в шахматы. Оба были опытными игроками. Это был сюрреалистический опыт — наблюдать, как два очень разных человека, очень умных, целеустремленных, сидят в безмятежном пространстве, полностью поглощенные своей игрой, и в то же время органично вписываются в комнату. Возможно, в этом и заключалась истинная магия дрифенов. Это было место, которое собирало бездомных из ослепительного разнообразия культур и видов и заставляло их чувствовать, что они принадлежат ему.

Когда час истек, игра была неохотно прекращена, а камеры Ораты отключены, Косандион и Никати вышли на балкон. Они стояли бок о бок, глядя на равнину далеко внизу.

— Вы уверены? — спросил Косандион.

— Да.

— Пути назад не будет.

— Знаю, — ответил принц Гахеи.

— Вы действительно этого хотите?

Никати пожал плечами.

— Имеет ли это значение? Вы то этого хотели?

— Я нет, но у меня не было выбора. Вы можете избежать этого.

— Вы тоже можете. Вы можете попросить нашу хранительницу открыть дверь в какое-нибудь отдаленное место, пройти через нее, бросить все и исчезнуть.

— Доминион погрузится в хаос.

Лицо Никати было мрачным.

— Мой народ сейчас в хаосе.

— Если бы я не знал, вы бы стали моим выбором, — сказал Косандион.

— Я польщен, — сказал Никати.

Порыв ветра взъерошил его волосы. Принц Гахеи смахнул их с лица нетерпеливым движением руки.

— Логичный выбор, но неправильный.

Косандион продолжал наблюдать за пейзажем.

— Вы были добры, — сказал Никати. — Возможно, у меня никогда не будет шанса отплатить за эту доброту, поэтому позвольте мне смиренно предложить этот небольшой, но нежелательный совет. Мы — средоточие больших сил. Долг. Честь. Выживание. И все же бывают моменты, когда мы должны требовать чего-то для себя. Не из-за долга, а потому, что мы хотим этого, чтобы продолжать жить. Не упустите свой шанс, Летеро.

— Я приму его к сведению, — сказал Косандион.

БЫЛО ПОЧТИ 9:00 ВЕЧЕРА, И Я ТАК УСТАЛА, ЧТО ВСЕ ПЛЫЛО ПЕРЕД ГЛАЗАМИ. Мы только что закончили свидание с Бестатой и собирались начать свидание номер, который я даже не могла вспомнить, с Суркаром, и после этого оставалось еще одно. Начиная с Амфи, мы сразу же начали марафон свиданий без каких-либо перерывов, один кандидат за другим. Никати был вторым, затем Оунд, затем Прайсен Ол, Унесса, за ней Бестата… Сегодняшний день оказался безумным днем, который, казалось, длился вечно, а завтра будет ненамного лучше.

Я взглянула на Косандиона. Он прислонился к стене галереи, закрыв глаза. Откуда у него брались силы, было выше моего понимания. Я еле стояла на ногах.

Гостиница зазвенела в моей голове.

— Время шоу, — сказала я Косандиону.

Он оттолкнулся от стены и открыл глаза. Камеры Ораты ожили, как рой надоедливых механических насекомых.

Дверь скользнула в сторону, и появился Шон с леди Вексин. На ней было бледно-голубое платье-халат, почти прозрачное и расшитое крупными белыми цветами, поверх внутреннего белого халата и шаровар. Единственное серебряное украшение удерживало ее волосы от лица, собирая их в кольца на макушке. Для нее это было как-то сдержанно.

Они подошли к нам.

— А где Суркар? — спросила я.

— Он отказался от свидания, — сказал Шон.

Отказ от свидания означал, что он снялся с отбора.

— Серьезно?