От заката до рассвета

Он кивает и уходит куда-то вглубь квартиры, откуда доносится тихий женский плач. Мы идем следом за ним. Женщина вся в черном сидит за длинным деревянным столом и вытирает слезы белым платком.

— Мама, — зовет ее Мэриэн.

Она поворачивает к нам голову.

— Кнопочка, ты приехала. — Женщина медленно встает со стула, подходит и обнимается с Мэриэн.

Затем смотрит на меня.

— Примите мои соболезнования, мадам Готье, — я тоже приобнимаю ее за плечи.

Приходит домработница, наливает в прозрачный стакан какие-то капли, разбавляет их водой и дает выпить родителям Мэриэн. После этого мы идем в гостиную, где уже накрыт обед к нашему приезду. Едим мы в гробовой тишине. И слово «гробовая» сейчас имеет особый смысл.

Элайза погибла в автокатастрофе. Села пьяной за руль и не справилась с управлением. Похороны завтра.

— Егор, можно тебя на пару слов? — обращается ко мне отец Мэриэн, когда мы встаем из-за стола.

— Да, конечно.

— Буду ждать тебя в своей комнате, — говорит мне Мэриэн и уходит.

Мы с месье Готье направляемся куда-то на третий этаж. Когда заходим в помещение, по интерьеру я понимаю, что это его кабинет. Он садится за рабочий стол, я сажусь на стул напротив.

Мужчина тяжело вздыхает, смыкает руки в замок и долго смотрит в одну точку на красном дереве.

— Я вчера потерял дочь, — тихо начинает и наконец-то поднимает на меня глаза. — И, к сожалению, вынужден признать, что это моя вторая дочь, которую я потерял. Потому что другую свою дочь — Мэриэн — я потерял очень много лет назад.

Я молча на него смотрю. Пока мне не очень понятно, что он хочет этим сказать.

— Видишь ли, — продолжает, спустя несколько секунд. — Тот факт, что Мэриэн ради тебя все бросила и уехала, о многом говорит. Она тебя любит. Мэриэн никогда бы так не сделала, если бы не испытывала к тебе самых сильных чувств. И все, о чем я хочу тебя сейчас попросить, — это беречь ее, любить и поддерживать. Мы с Мадлен уже давно для нее чужие люди, но вот ты — единственный, кто у нее теперь есть по-настоящему близкий. Я бы все на свете отдал, чтобы вернуть время обратно и выстроить отношения в семье по-другому, но это уже невозможно. Поэтому просто береги ее и дай ей ту семью, которой у нее никогда не было, но она всегда очень хотела.

Он замолкает, тянется к графину с водой, наливает в стакан и отпивает.

— Месье Готье, вам не о чем беспокоиться. Я люблю вашу дочь и я готов ради нее на все. И в скором времени я планирую на ней жениться.

Я говорю с ним спокойно, но на самом деле внутри меня все кипит от злости. Видите ли, он вдруг прозрел, что потерял дочь и что у Мэриэн не было семьи. И просит меня теперь о том, что сам не смог ей дать.

— Хорошо, Егор. — Он кивает головой. — Есть еще два момента. Мэриэн теперь моя единственная наследница. Уж не знаю, сколько я проживу, но в любом случае после моей смерти все достанется Мэриэн. Состояние большое. Мэриэн к деньгам безразлична и обращаться с ними не умеет. Я надеюсь, ты умеешь управлять деньгами?

— Я работаю в банке. И мой отец тоже банкир.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Месье Готье снова кивает.

— Вот и хорошо.

Он замолкает и снова напряженно смотрит в одну точку на столе.

— Вы говорили, что еще два момента. Вы назвали только один. — Подталкиваю его.

— Да, — он тяжело вздыхает и поднимает на меня глаза. — Объявилась родная мать Мэриэн. Спустя 28 лет, вдруг вспомнила, что у нее есть дочь и жаждет теперь с ней общаться. Она просила у меня телефон Мэриэн, но я ей не дал. Реши сам, нужно ли ставить Мэриэн в известность о том, что ее родная мать ищет ее. Это все, что я хотел тебе сказать. Можешь идти.

Я встаю со стула, жму ему руку и ухожу в комнату к Мэриэн. По дороге я стараюсь сделать, как можно более невозмутимое лицо. Чувства во мне сейчас бушуют противоречивые.

— О чем вы говорили? — Мэриэн лежит на кровати, свернувшись калачиком.

Я падаю рядом с ней и тру лицо ладонями.

— Он взял с меня обещание, что я буду тебя любить и беречь и что наследство, которое ты получишь после его смерти, не будет разбазарено. — Я поворачиваю к ней голову и прищуриваюсь. — И кто из нас теперь олигарх?

Она смеется и бьет меня кулачком в плечо. Потом придвигается ко мне и кладет голову на грудь. Я перебираю пальцами ее кудри, а сам думаю, говорить ли Мэриэн про ее биологическую мать. С одной стороны, я сейчас очень зол на ее отца. Он просто тупо переложил на меня ответственность за этот вопрос. Но с другой стороны, только я могу точно знать, нужно ли это Мэриэн.

Я в тупике. У Мэриэн есть две очень больные темы: ее биологическая мать и Флёр. Ну вот просто очень больные. Каждое упоминание о ком-то из них для Мэриэн слово кинжал в сердце. Но и скрывать от нее эту информацию тоже неправильно.

Ладно, потом решу, что с этим делать.

— Я люблю тебя, моя солнечная девочка, — тихо говорю.

Она привстает на локте и целует меня в щеку.

— И я тебя очень люблю.