От заката до рассвета

На следующий день прощание с Элайзой и похороны. Прощание проходит в какой-то церкви. Девушка лежит в гробу в окружении цветов, и все желающие к ней подходят. Родители Мэриэн сидят на стульях рядом с гробом.

Церковь очень большая, и в ней сейчас собрался весь парижский бомонд. В какой-то момент мне начинает казаться, что люди пришли сюда не для того, чтобы проститься с погибшей девушкой, а чтобы продемонстрировать свои бриллианты. А отдельные группы людей вообще забыли, по какому поводу тут собрались, потому что периодически начинают весело смеяться.

Я думал, что такой цирк бывает только в России. Но оказалось, что нет. Европейцы любят мишуру не меньше наших.

Мы с Мэриэн стоим в самом дальнем углу церкви. Я в черном костюме, она в черном платье и черном пальто. Мы крепко держимся за руки и стараемся не привлекать к себе внимания. Но это оказывается очень сложно. Многие люди узнают Мэриэн и подходят к ней выразить соболезнования. Ее это явно тяготит, но уйти отсюда нельзя.

В какой-то момент я чувствую, что Мэриэн буквально вцепилась в мою руку. Я перевожу на нее взгляд и вижу, что она побледнела и смотрит прямо перед собой на какого-то парня, стоящего под руку с беременной девушкой. Он вертит по сторонам головом, явно кого-то выискивая.

— Андре! — зовет его Мэриэн дрожащим голосом и отпускает мою руку.

Парень поворачивает голову на голос.

— Кнопка! — восклицает он, и они бросаются друг другу в объятия.

Они хватают друг друга так крепко, как действительно могут обниматься только самые лучшие друзья, которые не виделись очень много лет. Я встречаюсь взглядом с беременной девушкой, которая стояла под руку с этим Андре. Она смущенно разводит губы в едва заметной улыбке.

По трясущейся спине Мэриэн я понимаю, что она плачет в плечо парня. Он все так же крепко продолжает ее держать, и мне, если честно, это уже начинает не нравиться. Его беременной спутнице, видимо, тоже, потому что мы снова встречаемся с ней взглядами и, не сговариваясь, решаем к ним подойти.

Заметив нас, они друг от друга отстраняются. Мэриэн вытирает глаза от слез.

— Андре… Боже, я не могу поверить, — Мэриэн все еще всхлипывает.

— Прими наши соболезнования, Кнопа. Я знаю, что Элайза не была тебе близка, но все же.

В этот момент он переводит взгляд на меня. В нем читается немой вопрос.

— Андре, познакомься, это мой парень Егор. — Она поворачивается ко мне. — Егор, это мой лучший друг детства Андре. Я много тебе о нем рассказывала.

Мы с ним жмем друг другу руки.

— Кнопка, а это моя жена Жюли, — представляет он нам свою спутницу. — Жюли, это Мэриэн, но мы всегда называли ее Кнопкой. Я тебе тоже рассказывал про нее.

Девушка слегка улыбается, насколько это позволяют приличия на похоронах, и приобнимает Мэриэн за плечи.

— Андре, как ты? Где ты? — Мэриэн бросает взгляд на его беременную жену. — Ты скоро станешь отцом? Поздравляю!

— Да, — он слегка смеется. — Все нормально, Кнопа. Отучился в Сорбонне на экономическом факультете. Работаю сейчас в министерстве финансов. Там же познакомился с Жюли. Два года назад мы поженились, через месяц ждем сына. А ты как? Как сложилась твоя жизнь за эти годы?

— Я окончила филологический факультет Сорбонны. Писательницей так и не стала. А в июле я переехала жить в Россию к Егору. Он у меня русский. — Она оборачивается ко мне с улыбкой и берет меня под руку.

— Ого! Неожиданно!

— Да…

Повисает неловкая пауза. Я уверен на сто процентов, что у Андре в голове вопрос про Себастиана, но он не решается задать его при мне.

— Мы с Себом расстались, — будто читая его мысли, говорит Мэриэн. — Больше четырех лет назад.

— Из-за смерти Флёр? — Угадывает он.

— Да… Ты знал, что она болела?

— Да, конечно. Я общался с ней все эти годы, навещал в больнице все время, на похоронах тоже был. Сейчас я поддерживаю связь с ее родителями. Мы с Жюли иногда ездим к ним в гости. Смерть единственной дочери сильно их подкосила, и мы помогаем, как можем.

Мэриэн снова со всей силы вцепилась в мою руку, а по ее лицу уже потекли слезы.

— Я думаю, тебе тоже стоит их навестить, Кнопа, — продолжает Андре. — Они будут тебе рады.

— Нет, — говорит хриплым голосом. — Они не будут мне рады.

Андре качает головой.

— Ты ошибаешься. Будут очень рады. Съездий к ним как-нибудь. Если переживаешь, можем все вместе съездить, — и он смотрит на меня.

— Мы всю неделю будем в Париже, — отвечаю ему. — Можем съездить. Оставь нам свой телефон.

Я понимаю, что должен взять это дело в свои руки. Мэриэн сейчас снова начнет заниматься самобичиванием, винить себя во всех грехах и страдать. И телефон этого парня мне нужен не только для того, чтобы съездить с ним навестить родителей Флёр, но и чтобы Мэриэн поддерживала с ним отношения в будущем. Ей нужен ее друг, которого она потеряла много лет назад и по которому всегда скучала.

Андре диктует мне свои цифры, я их сохраняю и диктую ему свой телефон и телефон Мэриэн. Даже оба ее номера: российский и французский.