От заката до рассвета. Рост движения за освобождение животных. Взгляд изнутри

Некоторые активисты ФОЖ вступают на путь освобождения животных после размышлений о том, чтобы нарушить закон, и очень быстро убеждаются в эффективности подобного подхода в сравнении с легальными вариантами. Главное, что в долгосрочной перспективе животные только выигрывают, потому что их участь постоянно обсуждается, тяготы подчеркиваются, а, кроме того, оказывается достаточное давление на тех, кто их угнетает; в краткосрочной же перспективе им попросту спасают жизни и избавляют от страданий. Эксплуататоры не зря строят свой бизнес на секретности и держат животных за закрытыми дверями; для них жизненно важно, чтобы эта завеса тайны оставалась плотно прикрытой, поэтому любое освещение их деятельности способствует ее упадку. Многие начинающие активисты с некоторым сожалением замечают, что добиться этого удается, только выйдя за рамки закона.

Некоторые проводят маломасштабные акции на регулярной основе, вторые постоянно забрасывают свои мишени зажигательными бомбами, третьи делают и то, и другое от случая к случаю, а есть и такие, кто не может с собой ничего поделать, поэтому берутся за все без разбору. Последние попадут в тюрьму в первую очередь. Я общался со специалистами по освобождению животных, которые не слишком уж их любят, у которых даже нет своих питомцев. В конечном счете, это дело личных предпочтений и приоритетов. Например, организация рейда может занять месяцы и влететь в копеечку: разведка и сбор денег необходимы, а животных нужно на чем-то переправлять в надежные убежища и пристраивать в хорошие дома. В то же время закидать целую автостоянку грузовиков зажигательными бомбами можно в любой момент, не потратив при этом почти ни копейки. Я знаю, потому что я это делал. Урезание финансирования может негативно сказаться на спасении животных, тогда как ребятам, которым нужны баллон с краской и полкирпича, не потребуется много денег. Зажигательные устройства обходятся даром по сравнению с тем, сколько всего они способны уничтожить.

Невзирая на то, что группы преследуют целью поразить цель, огромное внимание уделяется тому, чтобы убедиться, чтобы никто не пострадал. Пусть немногие стали бы горевать из-за гибели вивисектора или забойщика, еще меньшее число людей готовы начать их убивать. Такие промахи имели бы плохой отголосок в прессе, а акции были бы менее продуктивными, чем атаки на сам бизнес подобных предприятий. В этой связи хоть огонь и считается лучшим оружием в плане нанесения максимального ущерба, многие налеты были отменены именно из-за потенциальной опасности распространения пламени. При этом нужно знать, что пожарные хорошо осведомлены о рисках, сопряженные с огнем, и проинструктированы не испытывать собственную судьбу ради спасения чьей-то собственности. Можно ли сравнивать пылающий объект вроде грузовика или деревянного ангара с жизнью? Таков основной аргумент поджигателей ФОЖ. Конечно, нельзя. Но те, кто получает доход от страданий и эксплуатации животных, не выстраивают свои приоритеты надлежащим образом. Суды тоже демонстрируют довольно смазанные представления о морали. Активисты, которых еще до первого заседания окрестили «зоозащитниками-экстремистами» из-за проведенного спасательного рейда, могут ожидать куда более сурового приговора, чем любой среднестатистический отморозок с улицы, сунувший кому-то в лицо осколок стекла. Если нужны какие-то доказательства того, что ФОЖ не нравится истеблишменту, то судебные решения — наилучшее из них.

Угнетатели животных (основное определение, которое я использую для людей, которые участвуют тем или иным образом в физических или психологических истязаниях беззащитных существ ради своих нужд) часто обвиняют активистов ФОЖ в безрассудном пренебрежении человеческими жизнями и бесчеловечном желании ранить или убивать людей. Ничто не может быть дальше от истины. ФОЖ исповедует политику ненасилия с первого дня своего существования — какой бы несостоятельной эта политика ни казалась в свете непрекращающихся пыток, которым подвергаются животные из-за недостатка политических шагов, направленных на прекращение этих пыток — и его активисты никогда не нападали непосредственно на людей. Если идея заключалась в том, чтобы испортить имущество угнетателей животных, разумеется, сами угнетатели могли попасть под горячую руку. Но при этом всегда существовала сознательная установка избегать физического насилия. На то, чтобы открыть двери подобных предприятий тратятся куда большие силы, чем потребовались бы на то, чтобы выследить этих людей. Намного проще было бы организовать убийство кого-нибудь из них, пробравшись к нему в гараж и заминировав его машину. Попытки исковеркать правду, настояв на том, что активисты пытаются, надеются или намереваются кого-либо травмировать или убить, умышленны и дурно пахнут. Хорошо, что факты говорят сами за себя.