От заката до рассвета. Рост движения за освобождение животных. Взгляд изнутри

Представление о том, что поступки громче, чем слова, распространилось в течение десятка лет, и прямое действие ради животных уже имело место даже там, где борьба за права животных считалась нехарактерной. Франция, страна, не слишком славящаяся дружелюбием к животным, в 1980-е отметилась кое-какими зрелищными акциями. Одним из наиболее мощных рейдов стала операция «Грейсток» — освобождение колонии бабуинов из лаборатории. Огромный личный вклад в рейд Патрика Сакко был дополнен заслугами Кристиана Хаше, который заправляет заповедником, где поныне счастливо живут почти все спасенные бабуины:

«Когда в 1985 году в нашем распоряжении оказалась подробная информация о местонахождении блока с приматами лаборатории CNRS⁸⁰, мы без колебаний решились действовать. Нападением на такое государственное предприятие, как CNRS, мы хотели сделать важный символический жест, во многом схожий с тем, что был показан в ситуации с INSERM⁸¹ несколько лет спустя. Это был символ противостояния полному насилия институту; это был не просто вопрос порицания эксплуатации, мы подчеркнули тот факт, что животных угнетали с полного согласия властей.

Гвинейских бабуинов в то время использовали в рамках исследований на фоточувствительность. На них изучали эпилепсию. Обезьян держали запертыми в клетках площадью один квадратный метр; каучуковые электроды были прикреплены к основаниям их черепов, соединяясь с определенными областями мозга.

Их приговорили к ежедневным испытаниям, в ходе которых ученые ударяли вспышками прямо им в глаза с различной частотой, дабы вызвать эпилептические припадки; исследователи пытались определить, в какой конкретно момент и при какой частоте происходили припадки. Эпилепсия в естественной среде бабуинов в Гамбии действительно имеет место. Сотрудники CNRS хотели понять, что ее вызывает. В попытках отыскать причину, они пытали некоторых приматов по десять лет. Многие животные были слишком крупными для своих клеток и не имели достаточно места даже для того, чтобы встать и выпрямиться.

Поскольку эксперименты проводились на открытом кампусе, у нас была возможность получить детальную информацию о лаборатории от симпатизирующих нам людей, которые знали, где именно содержат бабуинов. Как только информация была проверена, у нас появилась убежденность в том, что бабуинов можно освободить, и в течение следующих четырех с лишним месяцев мы готовились к рейду. Лаборатория CNRS была взята под наблюдение. Мы следили за зданием почти каждую ночь; мы проводили репетиции, открывая двери и окна, чтобы проверить реакцию охраны, и встречались два-три раза в неделю для обсуждения того, как продвигается работа и все ли идет по плану.

Но неминуемо, разумеется, мы должны были размышлять и о «послеосвободительном» аспекте операции; нам требовалось отыскать где-то безопасное для приматов убежище, а также лекарства и ветеринаров, которые могли бы без последствий отсоединить аппараты от их голов. Мы обсуждали проблему с ветеринарами, которые специализировались на поведении приматов, веря, что в конечном счете сможем выпустить животных обратно в их естественную среду — мы даже съездили в Голландию, чтобы встретиться с экспертами реабилитационного центра для приматов. Они настойчиво отговаривали нас выпускать бабуинов на волю из-за возможного стресса от жизни взаперти на протяжении многих лет (некоторые из них родились в стенах CNRS). Кроме того, их инстинкт выживания был притуплен до предела. Мы прислушались к совету экспертов.

Мы должны были заранее связаться со СМИ, которые смогли бы заснять предстоящую операцию. Целью было создать медийное зрелище, которое привлекло бы внимание людей к теме экспериментов на животных. Самым щекотливым нюансом было отыскать вызывающих доверие, мотивированных, рассудительных и одновременно компетентных журналистов, которые изъявили бы готовность рискнуть карьерой в случае, если все пойдет наперекосяк.

Как только мы нашли тех, кто отвечал всем этим требованиям, мы поняли, что готовы полностью. Операция была назначена на час ночи 1 апреля. Двадцать один человек, включая съемочную группу, заняли свои позиции. Мы поставили три дозора с рациями, а также одного эксперта по боевым искусствам, задачей которого было выполнять функции телохранителя на случай возникновения проблем. К зданию, где содержались животные, подъехали два грузовика. Их моторы работали на низкой мощности, готовые включиться на полную в любой момент. Начиная с этого момента требовалось создавать минимум шума, а при контактах, необходимых в процессе операции, мы пользовались псевдонимами, чтобы минимизировать возможность потенциального опознания в будущем.

Открыв окно, десять человек и съемочная группа проникли в здание. Поскольку телеоборудование требовало очень яркого освещения, мы полностью закрасили окно черным, чтобы с улицы не был виден свет внутри.