Читаем От заката к рассвету полностью

Начало 8 класса началось для меня с совершенно новой вещи. Я впервые по настоящему влюбился, и это не была там какая то стереотипная, закомплексованная девочка. У неё было прекрасное имя: Таня. Вроде такое простое, но совершенно особенное. Она была бывшая гимнастка, что было видно по её очень стройной фигуре. Она училась в параллельном классе, и среди всех девочек, она очень сильно выделялась. Наше с ней знакомство началось с того что я ей самый первый написал. Я до сих пор помню этот вечер, когда это было. Я сидел, выполнял домашнее задание по геометрии и я решил скрасить своё одиночество тем что решил хоть кому то написать и может даже и познакомиться. Как оказалась, она тоже делала уроки. Я ей пожелал удачи и не стал ей мешать. Меня по искренне затягивали её прекрасный голос и глаза, которые были словно как гипноз. Но я начал понимать, что всё таки, я не могу расслабляться, поскольку скоро мы начнём готовиться к экзаменам. Хоть и до 9 класса было конечно ещё немного времени, я начал кое как готовиться к экзаменам. 8 класс также означал то, что прибавился ещё один предмет — Химия. И скажу сразу, химию я невзлюбил с самого первого урока. Я не понимал как расставлять коэффиценты, буквально путался в валентностях хим. элементов, не понимал различия между солями и кислотами, и не мог понять как я в дальнейшем буду получать оценки по этому долбанному предмету. Одной из сложностей являлось то, что химию у нас вела завуч, и если в голове у тебя хоть раз мелькнёт мысль о том, чтобы прийти к ней и попросить её исправить двойку, то ты успеешь 15 раз перекрестится, и провалиться под землю. Проще говоря, я боялся подходить к ней исправлять двойку. И в итоге я решился, что постараюсь выжимать из себя все соки, чтобы не получать двойки по химии. И вот однажды так случилось что, у меня выходила 2 по химии. Это было зимой, дело шло к новому году. Я очень не хотел расстраивать свою маму потому, на свой страх и риск я решил пойти и исправить свою двойку чтобы я особо не волновался. На удивление, я даже и не заметил то что через 15 минут я вышел с исправленной оценкой. Всю суету мне удалось выкидывать из головы только после общения со своим новым другом. Его звали Дима. Он был родом из Беларуси. Мы переписывались с ним, много шутили и смеялись. Он стал для меня настоящим другом, которому я смог бы всегда довериться. Ещё мне согревало душу общение с Таней. Ровно через 1–2 недели, я признался ей в своих чувствах. Как оказалось, она знала об этом и в ответ на то как она это узнала, ответила то что она очень чувствительный человек, и по словам всё может понять. Я всегда искал с ней встреч, и хотел всегда быть с ней ближе. Я дарил ей подарки, и не мог жить без её обьятий. В моей голове была только она. У неё был самый милый голос, и когда я её обнимал, я чувствовал себя самым счастливым человеком во всём мире. После уроков, я всегда спешил вниз, к раздевалке чтобы успеть с ней попращатся. Также каждое утро, я спешил всегда прийти в то время что и она, и пожелать ей счастливого и удачного дня. Вроде такая мелочь, но я получал такую радость. Каждый сон, всегда был о ней. Я буквально жил ей. Наше общение также продолжилось и летом, хоть и мы с ней не виделись. Лето 2022 года для меня вышло не особо весёлым. Я ни с кем не гулял. Единственной отдушиной была поездка в июле, в Москву. Я сел с Мамой на ласточку, и мы ехали несколько часов, и в 11:00 мы были уже в городе. От Питера город отличался атмосферой, и масштабами улиц. В Петербурге улочки были узкие, и очень атмосферные. Проходя по ним, чувствуешь отголоски истории. 4 дня отдыха в Москве прошли очень быстро. Хотелось остаться, но я понимал что домой всё таки нужно ехать. После приезда я начал готовится к школе, ведь впереди был 9 класс, экзамены. Этот период очень сильно меня изменил…

Глава 6: “Душевный мрак”

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное