От жалости до любви

У дома Друфарса было необычно тихо. Наверное, бунтовщки решили оставить пока что его имение в покое. Грегор слышал, как на площади громили дома знати, свадебную канцелярию, лавки и ларьки — всё, что попадалось под горячую руку. И это позволило ему незамеченным проскользнуть к дому губернатора. Дениз узнав о его желании увидеть Друфарса покачал головой, но всё же выделил двух гвардейцев в сопровождающие. Грегор расстался с ними не без сожаления, не зная, как его примут здесь. Дом выглядел неприступным и нежилым. Окна закрыты ставнями, а на нижних этажах и заколочены, света нигде нет, аллея перед домом вырублена, а сам сад — вытоптан, дверь заперта. Если ему не откроют, то пробираться назад придётся одному и безоружным, на свой страх и риск. Но чего ему бояться? Смерти? Она даже желанна для него сейчас. Грегор вздохнул, сжал губы и постучал в дверь. Стук отозвался пустотой. Как будо там, за дверью, не было вообще ничего. Он подождал. Никаких звуков не родилось в глубине дома. Тогда он постучал ещё раз, уже громче и настойчивей. Прошло несколько томительных минут, потом послышались медленные, шаркающие шаги и, наконец, раздался голос:

— Кто там?

— Я мистер Грегор Рихтер и мне нужен мистер Друфарс, губернатор Гарлетона.

За дверью замолчали, видимо размышляли о чём-то. Потом, наконец, она распахнулась, с ужасным скрипом, повиснув на одной петле. Видимо этому дому сильно досталось от бунтовщиков, которые не смогли пробраться внутрь и излили свою досаду на том, до чего могли дотянуться. На пороге стоял дворецкий. Ливрея его была помята, а под глазами красовались синяки. Он молча закрыл за Грегором парадную дверь и повёл его в коридор, освещая путь единственной свечой, тускло горевшей на резном подсвечнике. Потом всё так же молча дворецкий подвёл его к одной из дверей, и ткнул в неё пальцем, словно немой, а затем, развернувшись ушёл. Грегор не стал смотреть, как удаляется от него единственный источник света. Он постучал, а затем, не дожидаясь ответа, вошёл. Здесь было чуть светлее. Он заморгал, привыкая к свету, не видя ничего вокруг. Вдруг послышались шаги, а потом знакомый голос радостно и изумлённо воскликнул:

— Грегор, мой мальчик!

ГЛАВА 21

На этот раз пробуждение было резким, словно кто-то просто вытолкнул Кею из её сна. Она глубоко вздохнула. Голова закружилась, руки и ноги затекли. Что с ней произошло? Она пошевелилась. Рука нащупала что-то мягкое. Когда мир вокруг перестал кружиться и танцевать, она разглядела, что лежит на опавшей хвое. Над головой нависала ель. Кея почти выползла из под её тяжёлых лап и оказалась на поляне. Здесь, уткнувшись лицом в колени возле догоравшего костерка, сидел Ласси. Ласси… Что-то странное шевельнулось в душе, когда она подумала о нём. А потом вдруг резко всё вспомнила. Он заставил её забыть Грегора! И увёл, наверное, куда-то ещё дальше от Гарлетона, чем она была. Бежать! Быстро бежать, пока он не очнулся, пока ещё есть возможность! Лучше пойти пешком домой, чем забыть мужа навсегда. Кея содрогнулась, подумав об этом. Быстрее прочь!

Она отступила в сторону леса. Под ногами хрустнула ветка. Шарманщик у костра пошевелился, потом медленно разогнулся, расправив спину, и повернулся к ней.

— Ты уже проснулась? — Он увидел её застывшей в полушаге у кромки леса. Его лицо искривилось, словно от боли, но Ласси молчал. Кея видела, что соберись она сейчас уйти, он ничего не сделает, чтобы удержать её. И почему-то это заставило её остановиться. Она не испытывала к нему ненависти, как к Саю, хотя должна была.

— Кто ты? — слова вылетели сами, прежде чем она успела обдумывать, что спрашивает. Если он — враг, то говорить с ним — самая большая глупость, на которую она способна. А вдруг он опять заколдует её, заставит забыть обо всём на свете? Она беззащитна перед ним. Кея колебалась, готовая убежать в лес в любую секунду, и бежать, борясь до конца за последние капли воспоминаний.

— Ты ненавидишь меня, да? — даже голос у Ласси был усталым. А когда он медленно поднялся с бревна, на котором сидел, она увидела, как он словно сгорбился и постарел на несколько лет.

— Не знаю… Наверное, нет, — она покачала головой, а потом ответила честно. — но я тебя боюсь.

— Вижу. И это тяжелее ненависти, — вздохнул шарманщик. — Я не буду больше заставлять тебя забыть, хотя ты, наверное, мне не поверишь. Я не удержался тогда. Но потом…. Видеть, как ты мучаешься, я был не в силах. Ты, верно, очень сильно любишь своего мужа, раз у меня не получилось до конца стереть воспоминания о нём. Моя музыка всё же имеет границы. Я думал о них… — Ласси задумался, словно забыв на мгновенье про Кею, а потом продолжил, — В моих венах течёт кровь сидов.

— Сидов? Разве они ещё существуют? — Кея забыла об опасности и подошла к шарманщику поближе.