От золотого тельца до «Золотого теленка». Что мы знаем о литературе из экономики и об экономике из литературы

Заслуги Лоу оценил и Петр I. Как пишет современный российский историк Павел Лизунов, «Петр I хотел пригласить Лоу и повелел приготовить наказ, который сам правил вчерне и согласно которому Лоу предлагались княжеский титул, чин действительного тайного советника, звание обер-гофмаршала, орден Святого Андрея Первозваного, две тысячи крестьянских дворов, право строить укрепленные города, населять их иностранными манафактуристами. Ему также предлагалось, если пожелает, „рудокопные дела, такожде персидскую торговую компанию в российском государстве сочинить и учредить“. За все это была определена сумма в размере „токмо одного мильона рублей или по той цене серебром в его церского величества казну“». К сожалению, история умалчивает, почему эта сделка не состоялась: приглашение не было передано или Лоу его отклонил?

Остаток жизни Джон Лоу провел в Италии, где содержал семью игрой в карты – он был необыкновенно удачливым игроком. В 1729 году он умер в Венеции, где и был похоронен. Жена его умерла в Брюсселе в нищете.

Глава седьмая. «Весь мир станет одной большой семьей, будет говорить на одном языке и верить в единого бога». Железнодорожная лихорадка в английской литературе середины XIX века

Согласно одной из теорий длинных экономических циклов, за всю историю экономического развития случилось всего пять волн технологических инноваций, и все они в фазе агрессивного инвестирования сопровождались финансовыми пузырями. Первым таким «большим взрывом» считается промышленная революция 1770-х в Англии, связанная с развитием производства хлопковых тканей, вторым – изобретение в Англии в 1820-х годах парового двигателя, положившее начало эпохе пара и железных дорог.

Это изобретение было встречено в Британии со скептицизмом и беспокойством. Опасались, что локомотивы распугают мирно пасущихся коров, которые перестанут давать молоко, и кур – они прекратят нестись; дым от паровоза отравит всех птиц в округе, а скорость движения поезда, 15 миль в час, разорвет на части пассажиров. Оппозиция железным дорогам существовала в лице владельцев поместий, которые не хотели, чтобы сельская тишина и покой были нарушены. Оксфордский и Кембриджский университеты выступили против проекта железной дороги, которая должна была связать Лондон с западом страны.

Расхожие мнения того времени о целесообразности железнодорожного строительства можно найти в одном из самых значительных английских романов XIX века – «Миддлмарч» (1871–1872) Джордж Элиот (Мэри Энн Эванс), действие которого происходит в том числе в 1830–1832 годах, то есть перед началом первой железнодорожной лихорадки. В провинциальном городке грядущее появление железной дороги обсуждается «с таким же волнением, как ужасы холеры». Женщины полагают «путешествие по железной дороге делом опрометчивым и небезопасным». Общество склонно считать, что, продавая землю железнодорожным компаниям, «владельцы поместий должны потребовать с них как можно больше денег за наносимый человечеству ущерб», ведь «все коровы начнут выкидывать телят».

Чарлз Диккенс в романе «Домби и сын» (1848), действие которого происходит на фоне железнодорожной мании, описывает отношение к строительству дороги жителей пригорода Лондона с ироническим названием Сады Стегса. Они уверены в способности Садов «пережить все эти нелепые изобретения», а местный трубочист публично обещал «приказать в день открытия железной дороги – если она когда-нибудь откроется – двум из своих мальчишек… приветствовать неудачу насмешливыми возгласами из дымовых труб».

До строительства дороги Сады Стегса представляли собой «небольшой ряд домов с маленькими убогими участками земли, огороженными старыми дверьми, бочарными досками, кусками брезента и хворостом». Потом все разворотили. «Дома были разрушены… вырыты глубокие ямы и рвы; земля и глина навалены огромными кучами; здания, подрытые и расшатанные, подперты большими бревнами… Всюду были мосты, которые никуда не вели; широкие проспекты, которые были совершенно непроходимы; трубы, подобно вавилонским башням, наполовину недостроенные; временные деревянные сооружения и заборы в самых неожиданных местах; остовы ободранных жилищ…»

Но всего через два-три года картина изменилась: «Где находились некогда старые подгнившие беседки, ныне возвышались дворцы… место грязного пустыря заняли ряды торговых складов, переполненных дорогими товарами и ценными продуктами». Железные дороги победили.