Отава

Под домом, как и на чердаке, полицаи копались недолго. Вылезли. Никита кипел злобой, глаз не поднимал. Воронок, наоборот, сиял. Пока начальство выбивало из папах, штанов пыль и паутину, полицаи успели сунуть носы во все закутки двора и огорода. Собрались возле крыльца. Воронок укрепил на кудрявой голове папаху, подтолкнул в бок Никиту. Сказал громко, с явной издевкой:

— Может, двинем к Картавке? У нее, кстати, тоже курятина нонче…

Кивнул ухмылявшимся полицаям и пошел к калитке.

Пройдя двор и заглянув в уборную, Никита понял, что его одурачили. Душила обида и злоба. Вошел в кухню. Глядя, как мать потрошит на столе осмоленного уже кочета, мрачно спросил:

— Зарезала?

Анюта подняла глаза на сына, ответила на диво просто:

— Ага. Золотистого петушка зарубала. Гляди, и отец к ночи явится. Хотела на семя оставить, да чой-то показался никудышним, квелый какойсь.

С тем Никита и вышел. Проскрипел сапогами мимо Леньки. От калитки вернулся. Сжимая кулак, сквозь зубы процедил:

— Вся бражка твоя вот где у меня… Видал? И Галка Ивиха, и красноголовые, и Сенька Чубарь, и еще кое-кто… — Глянул ему в глаза, добавил — А тебе советую ноги уносить из станицы. Лопнет у бати терпение…

Хлопнул Никита калиткой с остервенением.

Глава сороковая

Этой же ночью в ярских садах заседала тройка. Молчун, Сенька, возглавлял Ленька. Сошлись, по обыкновению, возле качуринского тополя. Кто-то предложил сменить место на более глухое. Выбрали терновник. Остальные красноголовые, Гринька, Карась и Колька, Горка Денисов и еще несколько самых надежных парней из ярских растворились в садах и крайней к Салу улице, начиная от Картавкиной хаты, где полицаи отмечали в это время свою неудачу, и до Нахаловки.

Пока Молчун разводил посты, Сенька с Ленькой отлеживались в тернах. Тягостно у Леньки на душе. Не легче и у Сеньки. Он курил, пряча цигарку в рукав телогрейки, глядел вверх:

— Месяц за бугром, а выткнется, и вовсе побелеет… Как днем будет.

Огляделся Ленька. Понял: странный свет от желтых садов и ясного неба, но разговора не поддержал. Одолевала-тревога, как там у деда Ивы в Панском саду? Если Галка ушла сразу после того, как помогла деду устроить Андрея, то в Зимниках она была до захода солнца. Сумеет ли Скиба прислать машину? А как с больницей? Если не увезут, то завтра надо опять к Глухову.

— Мишку Беркута, оказывается, правда угнали из станицы, — сказал Сенька. — Один болтал у нас в караулке. На посту стоял там в прошлую ночь… Рассказывает, подкатила крытая машина к гаражу, вкинули его туда… От комендатуры взяла направление на мост. Вроде в Зимники… И ослеп, говорит… Может, и брешет!

Прикусил Ленька губу, навернулись слезы. Крошил на мелкие кусочки сучок…

Вернулся Молчун. Пролез на карачках сквозь цапучие ветки терника. Лег рядом с Сенькой и тотчас потянулся к нему за цигаркой. Сенька не дал. Выведенный молчанием, взорвался:

— Ты-то чего скажешь?!

В ответ Молчун поддернул носом, но руку продолжал держать — ожидал цигарку. Сенька зашипел:

— У Картавки что, слышишь?.. Черт! Полицаи всё пьянствуют?

— Ну?

В голосе Молчуна проступила даже обида: было бы иное, мол, утаил он, что ли?

Плюнул Сенька с досады, но окурок дал. Разговор повел Ленька неожиданный.

— Раскрыли нас, — сказал он полным голосом и замолчал, вглядываясь пристально в серые, неразборчивые в желтоватом сумраке лица друзей.

Не то от слов таких, не то от взгляда его Сенька заворочался. Молчун только подбородок приподнял.

— Полиции известна наша связь с Андреем, — шепотом уже продолжал Ленька. — Ни взрыв склада, ни дурацкий нож прямого отношения к нему не имели. Пристегнули всё это ему потом… Попались мы с ним… в Озерской лесопосадке. Выследили попросту нас. Воронок и Никита.

— Обожди. — Сенька облизал пересохшие губы. — А Воронок сам же выболтал Андрею… про передатчик. Овчарки, мол, разнюхали. Вы и не пошли в тот день.

Ленька надвинул на лоб козырек кепки.

— Не пошли, да. А что толку бы? Рация была уже в полиции. Это хитрость Воронка. Предупредил, чтобы умаслить Андрея… глаза отвести. И никакой там засады не выставляли. Они нас выследили еще раньше, когда мы первый не то второй раз ходили на «охоту». И расчет у Воронка точный: мы поверили ему. И даже когда взяли заложников, нас вот, Андрея они не трону-ли… Выжидали.

— Чего выжидали? — спросил Сенька.

— Мало ли… Хотелось срубить одним махом всю организацию. А взять одного, даже и вожака… это не все, они понимали. Кстати, Андрея они считают «Скибой».

— О! — изумился Молчун.