Отбой на заре. Эхо века джаза

Вечером ребята опять пошли в театр. Домой они вернулись чуть позже одиннадцати, и Джордж пошел наверх пожелать маме спокойной ночи, а Бэзил остался внизу, чтобы исследовать содержимое кухонного ледника. Находившаяся между прихожей и кухней буфетная была погружена во тьму, и, когда он шарил по незнакомой стене в поисках выключателя, из кухни до него вдруг донесся голос, произнесший его имя:

– …мистер Бэзил Дьюк Ли!

– Показался мне вполне достойным парнем! – Бэзил узнал медлительную манеру речи Скидди Де-Винчи. – Обычный мальчишка…

– Вовсе нет, он мерзкий маленький ханжа! – решительно заявила Юбина. – Прочел мне старомодную лекцию о морали, о курении, о современных танцах и поцелуях, и еще рассказывал про честного и прямодушного человека, который встретится мне в один прекрасный день – ну, ты ведь знаешь, про каких честных и прямодушных людей они все время говорят! Он, видимо, имел в виду себя, потому что рассказывал мне, что ведет безупречную жизнь. Это было так кошмарно и говорилось таким елейным тоном, что меня чуть не стошнило, Скидди! Впервые в жизни мне вдруг захотелось выпить чего-нибудь крепкого!

– Ну он же просто мальчишка! – примирительно сказал Скидди. – Для него это просто очередной этап. Скоро пройдет.

Бэзил был в ужасе от того, что услышал; его щеки горели, рот приоткрылся. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться где-нибудь подальше от этого места, но смятение словно приковало его к полу.

– Мое мнение о праведниках вряд ли можно напечатать на бумаге, – произнесла Юбина спустя некоторое время. – Скидди! Я, наверное, от природы скверная; по крайней мере, сколько я ни общалась с прямодушными юношами, они всегда действовали на меня именно так.

– Тогда что скажешь мне, Юбина? Последовала долгая тишина.

– Что-то во мне изменилось, – наконец, произнесла она. – Еще вчера я считала, что порвала с тобой, Скидди, но с тех пор у меня перед глазами так и стоят тысячи мистеров Бэзилов Дьюков Ли, уже повзрослевших и молящих меня разделить с ними их безупречные жизни. А я отказываюсь – решительно и бесповоротно! И, если ты хочешь, я выйду за тебя завтра в Гринвиче!

III

В час ночи в комнате Бэзила все еще горел свет. Шагая взад и вперед по комнате, он придумывал для себя оправдание за оправданием, выставляя Юбину в роли злодейки, но все его оправдания разбивались о камни болезненного унижения. «Мерзкий маленький ханжа» – эти слова, произнесенные с глубоким убеждением и презрением, напрочь выбили из него все высокие принципы Джона Грэнби. Он был рабом своих восторгов, а за последние сутки личность Юбины оказала на него огромнейшее влияние; в глубине сердца он поверил, что услышал от нее правду.

В утро Дня благодарения он проснулся с темными мешками под глазами. Приготовленные для немедленного отъезда вещи, уложенные в саквояж, вновь напомнили ему о вчерашней катастрофе; он лежал, глядя в потолок, еще не совсем проснувшийся; к глазам подступали огромные слезы. Человек постарше обязательно утешился бы тем, что побуждения его были самые благородные, но Бэзил о таком утешении и не подозревал. Все свои шестнадцать лет он провел, двигаясь собственным курсом, без руля и без ветрил, руководствуясь присущей ему от природы стойкостью в борьбе; и ни одному человеку старше его, за исключением Джона Грэнби, до сих пор не удавалось овладеть его воображением. А теперь Джон Грэнби исчез вместе со вчерашним днем, и Бэзилу, естественно, показалось, что отвоевывать свои прежние позиции ему предстоит в одиночку, полагаясь лишь на собственные силы.

Твердо он знал лишь одно – Юбина не должна выйти замуж за Скидди Де-Винчи. Ответственность за это он принять на себя не мог. Если будет необходимо, он пойдет к ее отцу и расскажет ему все, что случайно узнал.

Выйдя из своей комнаты через полчаса, он столкнулся в холле с Юбиной. На ней был элегантный синий уличный костюм, с узкой юбкой и круглым льняным воротником. Она слегка округлила глаза и вежливо пожелала ему доброго утра.

– Мне надо с тобой поговорить, – быстро сказал он.

– Мне ужасно жаль. – Она улыбнулась ему так, словно ничего не случилось, и это усилило его дискомфорт. – У меня сейчас совсем нет времени.

– Это очень важно. Я знаю, что я тебе не нравлюсь…

– Что за глупости! – Она весело рассмеялась. – Конечно, ты мне нравишься. С чего это ты вбил себе в голову такую глупость?

Прежде чем он успел ответить, она торопливо помахала ему рукой и убежала вниз по лестнице.

Джордж уехал в город по делам, и Бэзил провел утро, гуляя по Центральному парку под крупными неторопливыми хлопьями снега, придумывая, что он скажет мистеру Дорси.

– Меня это не касается, но я не могу видеть, как ваша единственная дочь желает бросить свою жизнь к ногам беспутного человека! Если бы у меня была дочь, которая собиралась бы потратить впустую свою жизнь, то я бы хотел, чтобы кто-нибудь мне об этом вовремя рассказал. Поэтому я к вам и пришел. Разумеется, после нашего разговора я не смогу оставаться у вас в доме, поэтому теперь я с вами прощаюсь…