Отбор для Тёмных Князей

— Я понимаю, — Роман устало потёр небритые щёки. Выглядел он ужасно: осунувшийся, с синевой под глазами, как после затянувшейся бессонницы. — Думаешь, не понимаю? Понимаю. Никита привязался к Марго. У тебя самого депрессия не один год после… случившегося. Ты только недавно человеком стал выглядеть, ожил — и всё благодаря ей, но… Не могу. Не могу уступить её тебе. Думал — просто увлечение, быстро забуду. Ан нет, не забывается. Думаю и думаю о ней постоянно. Идиотом себя чувствую.

От признания Романа сердце в груди болезненно сжалось.  Захотелось подбежать к нему, обнять, утешить, но рядом стоял Антон, и выражение лица у него было, как у хищника, готового до последнего драться за свою добычу.

— Она не может принадлежать нам двоим, — процедил он. — Не может быть общей. 

— Тогда она должна выбрать. Не ты, не я — выбирать должна Марго. Решение за ней.

И братья посмотрели на меня, пристально, выжидающе, с надеждой.

Выбрать? Я должна выбрать кого-то одного? Но как? В Романа я втрескалась ещё на демоническом отборе, к Антону успела привязаться в больнице, да и обмануть доверие его сына не могла. Как я брошу Никиту, несчастного мальчика, лишившегося матери и тянувшегося ко мне всей своей искренней детской душой? 

— Ты должна решить, Марго, — жёстко отрезал Антон. — Должна выбрать, с кем останешься.

— А если нет? — я упрямо вздёрнула подбородок. — Если я не хочу выбирать? Что тогда?

— Мы не требуем ответа прямо сейчас, — Роман тяжело вздохнул. — У тебя есть время подумать, всё взвесить.

Подумать… Как будто день-два что-то изменят в моих чувствах.

Закрыв глаза, я погрузилась в воспоминания.  Вот мы идём с Антоном вдоль берега под лиловым, закатным небом, и волны накатывают, обдавая наши ноги прохладной пеной. А вот мы с Роланом: его крылья распахнуты, он поднимает нас выше и выше, к ослепительно ярким звёздам. 

Не могу… Не могу взять и разорвать сердце пополам.

— Что же ты делаешь, Марго? — обречённо прошептал Аарон. Его тон заставил насторожиться. Я открыла глаза. Снова, как когда-то, мы стояли в комнате без окон и дверей. В спальне, покинуть которую можно лишь одним способом.

— Выпусти нас отсюда, Марго.

— Я… не могу. 

— Марго, это нечестно, — вздохнул Роман. — Ты заперла нас в своей голове, сделала так, что мы не можем отсюда выбраться. Не можем очнуться, пока не выполним твои условия.

— Но я не ставила никаких условий.

— Это подсознательное, — Антон прошёлся по комнате и опустился на кровать. — Ты всячески противишься необходимости выбрать одного из нас. Твоё подсознание готово на всё, чтобы этого не делать.

— Я не собираюсь принуждать вас к… ну, к этому. К тому, чем мы здесь уже занимались.

Я посмотрела на Аарона, сидящего на постели, на Ролана, похожего на него как две капли воды, и, вопреки своим словам, ощутила острый приступ желания. Перед глазами замелькали непристойные сцены — воспоминания о том, что творилось в этой комнате, когда я ещё была участницей демонического отбора. Похоже, братья умели не только копаться в чужих мозгах, но и тонко улавливать настроение собеседника. С губ обоих сорвался синхронный обречённый вздох.

— Чёрт побери, Марго, — прошептал Аарон и начал раздеваться.

— Что ты делаешь? — насупился Ролан, и меня посетило конкретное такое чувство дежавю. Всё это уже происходило однажды.

— Нам не остаётся ничего другого, кроме как уступить желаниям нашей проказницы, да, Марго? Ты ведь нас отсюда по-другому не выпустишь?

— Выпущу, если объяснишь, как.

— Надо просто очень захотеть. Очень-очень сильно захотеть, — голос Романа был полон надежды: перспектива групповушки его не прельщала.

Кивнув, я сжала кулаки, зажмурилась крепко-крепко и попыталась захотеть вернуться в реальность. Очень сильно захотеть. Очень-очень.

— Получилось? — спросила я, приоткрыв один глаз.

— Получилось, — вяло и безрадостно отозвался Аарон.

Мы всё ещё были заперты в алой спальне, но кое-что изменилось: одежда исчезла. Братья сидели на постели полностью голые, да и мне стало подозрительно прохладно.

Ойкнув, я попыталась прикрыться, но вскоре осознала всю тщетность своих стараний и позволила братьям свободно любоваться моими обнажёнными прелестями.  В качестве компенсации за моральный ущерб. 

— Какая-то неромантичная ситуация.

Кажется, когда-то я это уже говорила. Словно в ответ на мои слова, спальню наполнила тихая, расслабляющая мелодия, вспыхнули свечи, расставленные на полках, а одну из стен заменил гигантский камин. Обстановка сделалась более интимной.

Аарон коротко рассмеялся.

— А ты чётко знаешь, чего хочешь, прекрасная Марго, — и он приглашающе развёл руки: — Иди ко мне. 

Помедлив, я опустила колено на край кровати, подалась вперёд и оказалась затянута в двойные объятия — жаркие, жадные, крепкие. В этом месте прикосновения ощущались острыми до невозможности, и, когда язык Ролана ужалил напряжённый сосок, а руки Аарона скользнули вниз и развели половые губки, я выгнулась и закричала, переполненная наслаждением.

— Вот так, — сказал Аарон. — Молодец, прими нас. Отдайся своим желаниям.