Отбор пяти колец

Когда Агата поинтересовалась у владелицы гостиницы, как ей туда пройти, та сказала ей следовать по главной улице до самого конца. Когда же Агата спросила, как она узнает, что она на месте, то та ей ответила:

— О-о, вы не пропустите это место, юная госпожа. Вы сразу же поймете, что вот оно — самое главное в Империи святилище культа дракона-императора.

Теперь же Агата понимала, что та имела в виду.

Еще издали она заметила, как медленно появляются на горизонте, вырастая из утренней туманной дымки золоченые драконьи головы. Сама статуя Андроника Великого в его истинном обличье, с распахнутыми крыльями и обвивавшим когтистые лапы хвостом, была размером с холм. Ворота в святилище, казались огромными, но они не превышали размера и одной из его лап.

Разумеется, Агата слышала про Святилище золотого дракона и раньше. У нее даже было несколько гравюр с его изображением. Знала она и то, что особенным это место делала не только исполинская статуя, которая, впрочем, как говорили, уступала в размерах настоящему Андронику Великому, когда тот принимал свое истинное обличие, чего он впрочем не делал уже почти полвека.

Святилище стояло на берегу залива, омывавшего столицу. Только из него можно было попасть на единственный мост ведущий к Лунному острову, где располагался Ониксовый дворец.

Помимо самого Андроника Великого на острове было позволено находиться лишь служителям его культа. Причем, они попадали на него маленькими детьми, и им было запрещено его покидать. Если же, они все-таки уходили с Лунного острова, то уже не могли вернуться назад, и служили оставшиеся годы жизни в других святилищах, разбросанных по всей Империи.

Единственным буфером между Ониксовым дворцом и внешним миром становилось Святилище золотого дракона, на него был доступ, как у служителей, так и у тех, кто получал от культа специальное разрешение. Единственным исключением становился глас дракона-императора, который должен был доноситься волю Андроника Великого до Сената и народа Визерийской империи. Эту должность год назад получил Кир Аверин, после того, как князь Дуаре, отец Лидии, занимавший этот пост долгие годы до того, слег от непонятной болезни.

Это было еще одно обстоятельство, делающее предстоящий Отбор невест столь особенным. Впервые за сорок лет прошедших с Великого неистовства, кому-то, помимо служителей и гласа дракона-императора, было дозволено пройти на Лунный остров и своими глазами узреть огонь, пепел и ветер, заключенные в человеческое обличье.

Когда Агата достигла ворот в святилище, возле них уже успела выстроиться очередь из карет и всадниц.

Выстояв ее, она оказалась во внутреннем дворе, украшенном мозаикой в виде раскинувшего крылья, изрыгающего огонь трехглавого дракона. Жаль было даже ступать на такую красоту.

Спешившись, Агата оставила Фифи у ферновязи, где уже сгрудилось несколько десятков птиц. Агата немного волновалась о том, как будет без нее ее питомица, но ферновязь находилась под навесом, закрывавшем птиц от солнца, а дежурившие поблизости птичники, которые судя по белым одеждам, также были служителями культа, заверили Агату, что будут периодически поить ферналей и даже давать им свежих крыс.

Она на прощание погладила Фифи по клюву и сказала, чтобы та была хорошей девочкой, и смиренно ждала, пока она не вернется за ней, чтобы препроводить ее в птичник во дворце. Фифи в ответ заскрежетала и потерлась клювом об ее ладонь.

Агата хотела было пройти внутрь святилища, но и тут все было не так просто. Ей снова пришлось выстоять длиннющую очередь, собравшуюся из взволнованно перешептывающихся девиц.

Очередь двигалась медленно, а солнце поднималось все выше и вскоре его безжалостные лучи вовсю опаляли нежную девичью кожу и головки, украшенные самыми немыслимыми прическами. В отличие от ферналей, собравшимся девушкам не давали ни воды, ни даже свежих крыс.

Вскоре у Агаты стали дрожать ноги, а на висках выступил пот. Она еще неплохо держалась. Девушка, стоявшая перед ней, пошатнулась и рухнула в обморок.

— Ох, семь сестер помоги! — охнула Агата, присаживаясь возле нее на корточки.

Стоящая спереди девушка с собранными в высокий хвост каштановыми волосами, сделала то же самое.

— Вот же бедняжка, — сказала она.

Достав из висевшей на поясе крошечной сумочки маленький бутылек, она открыла его и поднесла к носу, лишившейся сознания девушки.

— Что это? — спросила Агата.

— Ничего особенного. Всего лишь соли. Вот увидишь, они мигом вернут ее к жизни.

И правда, спустя пару вздохов, девушка, возле которой они хлопотали, распахнула глаза, тяжело задышав.

— С вами все в порядке? — спросила Агата и та слабо кивнула в ответ.

Она хотела помочь ей встать, но ее опередили двое служителей. Подбежав к ним, они подхватили девушку под руки, подняли на ноги и повели прочь. Шли они почему-то не внутрь святилища, а обратно к воротам.

— Кажется, на одну соперницу у нас стало меньше, — сказала девушка, убирая флакон с солями обратно в сумочку.

— О чем вы? — спросила Агата.