Отбор с осложнениями

— А ты… — она запнулась, подбирая слова.

— А я чувствуя себя виноватым перед тобой.

— Я тебя прощаю, — холодно произнесла Эмма. — Ты выполнял приказ. Хотя мог бы и признаться мне.

— Это было бы не правильно. Посмотри на себя сейчас, ты как открытая книга. — возразил он. — Обижена на меня, и об этом знает весь дворец.

— Вот и нет! — возмутилась Эмма, повысив голос и разом привлекая внимание Амалии с Милашей. — Или… может быть…

— Твоя эмоциональность — это не плохо, — примирительно улыбнулся Вейрон, — но не для секретного дела. Хотя знаешь, я ведь пытался поговорить с тобой. Но каждый раз случалось что-то, заставляющее меня замолчать. Ты так увлеклась раскрытием моей женственности…

Эмма сердито на него посмотрела и вдруг прыснула от смеха.

— Ты не представляешь, как мне это осточертело! — продолжил он, радуясь ее смеху. — Эти твои — будь трепетной ланью, ешь как птичка… А красные трусы? Это просто за гранью добра и зла!

— Ты их носил? — спросила Эмма, уставившись на него во все глаза. Закрыв рот ладонью, попыталась сдержаться, но потом все же рассмеялась.

— Ни единой секунды, — проворчал Вейрон, невольно улыбаясь в ответ. — А свидание с красхитанцем? Давай отточим мастерство флирта, Бригитта…

— Ты к нему сам побежал, — вспомнила Эмма. — Пока я спала!

— Чтобы выведать их планы. В общем, давай так: ты и дальше будешь мне помогать, но уже с учетом ситуации. Вот вдохновлять у тебя получается отлично! Мое тело принимает твою энергию на все сто. И это значит… — он многозначительно посмотрел на нее.

— Что?

— Что мы идеально подходим друг другу. И после завершения операции…

— Нет, — перебила его Эмма, разом посерьезнев. — Как ты можешь о таком говорить, если мы с тобой даже толком незнакомы?

— Я знаю тебя очень хорошо, — возразил он. — И кстати, что еще за поцелуи с дудочником под оливой?

— Он играл на гобое! Хоть это и не твое дело, — заявила Эмма, поднимаясь с лавки.

— Теперь мое! — возразил Вейрон, тоже вставая.

Он возвышался над Эммой, но она смело смотрела ему в глаза, пусть для этого ей и пришлось запрокинуть голову. Вейрону вдруг так хотелось поцеловать ее, обнять, прижать к себе и почувствовать своей…

— Ладно, — сказал он вместо этого. — Ты права. Я для тебя всего лишь незнакомец. Но для того, чтобы понять, что человек — твой, иногда не надо много времени. Иногда достаточно лишь взгляда. И когда я тебя увидел впервые, то сразу почувствовал, что это ты…

— О да, — подтвердила Эмма, хитро улыбаясь и глядя куда-то поверх его плеча.

— Ты веришь в любовь с первого взгляда? — обрадовался Вейрон.

— Еще бы, — кивнула она. — Как не верить, если жертва такой вот мгновенной любви приближается сейчас к нам.

Вейрон быстро обернулся и застонал, увидев долговязую фигуру рыжего красхитанца.

— Бригитта! — радостно завопил тот и ломанулся к ним прямо через кусты роз.

Эмма снова села на скамейку, сложив руки на груди и явно давая понять, что не сдвинется с места.

— Давай сбежим! — выпалил Вейрон, повернувшись к ней.

— М-м, — покачала она головой и запрокинула лицо к солнышку, жмурясь, как кошка. — Вдруг это он спер тот артефакт, — добавила она шепотом. — Работай, Бригитта. Выясняй. А я не стану тебе мешать.

— Голубка моя сизокрылая! — Мордиш приближался к Вейрону, широко улыбаясь, и Эмма сама едва подавила улыбку, представляя, каково Ястребу Ярости от слов красхитанца. Голубка! Вот так понижение…

— У меня сегодня нет желания разговаривать, — ответил Вейрон спокойно.

— Еще и молчаливая! — с самым счастливым видом воскликнул Мордиш, потянувшись приобнять Дорна за талию. — У тебя вообще есть недостатки?

— Полно, — кивнул Вейрон, отступая. — Разве того, что я чуть не убила тебя на концерте, мало?

— О, Бригитта, — пророкотал рыжий. — Ни одна другая женщина не сумела бы сделать такое. Но ты… Ты не станешь пресмыкаться передо мною и лезть из кожи вон, чтобы угодить. Ты огонь, вода, ветер… Ты сама стихия! Я был на волосок от смерти и именно в тот момент особенно остро почувствовал жизнь.

Вейрон текуче уклонился от объятий рыжего и сел назад на лавку. Эмма села рядом, невольно заинтересовавшись разыгрывающейся перед ее глазами сценой. Итак, рыжему нужна Бригитта, а Вейрону — информация. Интересно, что он будет делать? Все же надо признать, что Ястребу приходится нелегко — работать в таких условиях, пытаться что-то узнать...

— Без рук, — услышала она Вейрона.

— Недотрога ты моя кареокая, — пропел красхитанец, даже не подозревая, как близок к смерти, — я примчусь за тобой, громко цокая! На кобыле ретивой породистой, по земле вашей болотистой, и крикну тебе: «Постой!». Дальше еще не придумал.

— И слава святым, я считаю, — буркнул Вейрон, покосившись в сторону остальных невест. Те притихли и с интересом рассматривали романтическую сцену. — Скажи-ка мне, Мордиш, отчего тебя так заклинило? Неужели в вашей Красхитании мало женщин? Взять вот хотя бы эту Кандиду, что приехала с посольством…

— Ни в одной женщине нет столько силы, как в тебе!

— Кандида тоже кажется сильной. Такая тонкая, но крепкая, как сталь.