Отбор сокровища у нагга

За свою недолгую, проведенную в неволе жизнь я мало что могла повидать, да в общем-то, эти ощущения сравнить мне было особо не с чем. Разве только с скромным, украденным нагг-беем, мимолетным поцелуем сквозь вуаль. Или простым чмоком, все от того же наглеца. В душу закрались подозрения, испортившие момент. С чего бы это мы вдруг так резко перешли от простого к сложному? Куда торопимся? Полные непонятки. Поэтому я обязана была спросить.

– Почему так… так… – я старалась восстановить сбитое дыхание. – Почему ты так целуешь меня?

– Ну, поскольку мы скоро умрем, я хотя бы на прощание воспользуюсь случаем и нацелуюсь вдоволь с красивой девушкой. Надо же пользоваться случаем! – у меня отпала челюсть от такого признания, лучше бы я не спрашивала, в незнании блаженство. – Да и тебе, думаю, не понравится умереть нецелованной. – Продолжал язвить поганец. – Было бы у нас время, я еще много чего смог предложить совместного, кроме скромных целовашек в темноте. Но увы, у нас с тобой ни на что нет времени, а хотелось бы провести с тобой вечность! – из всего сказанного бреда я поняла только про то, что этот нищеброд невероятно заносчив и много о себе мнит. А еще определенно бабник! Опасность и смерть как-то отошли на второй план, вытесненные моим возмущением.

– Какая чушь! У нас с тобой, – я особо выделила это слово, – ничего общего быть не может! В том числе и времени! Я учусь паре приемчиков, и мы расстаемся! Не надейся на нечто большее. Ты обычный расхититель гробниц, даже не входишь в клан наемников Хаши, а я титулованная султана!

– Клянусь, после пары «приемчиков» ты сама не захочешь меня отпускать! – перебил меня бродяга. – И всякие титулы будут для тебя пустым звуком! – Это было сказано с таким апломбом и непрошибаемым самомнением, что я чуть не рассмеялась громко и в голос. Вот самоуверенный гад! Слишком обаятелен и привлекателен, себе же во вред. Могу поклясться, именно шашни с женщинами разорили его и довели до полного обнищания и вынудили грабить усыпальницы.

– Чушь! Уж будь уверен, задерживать тебя не стану, несколько выученных способов, чтобы соблазнить нагг-бея, и мы расстаемся! И к тому же, – я вспомнила про самое главное, – Какая смерть? Я не собираюсь умирать так скоро! У меня еще впереди свадьба!

– Ну, ты, может, и не собираешься, но… – пустынный засранец показал пальцем в сторону ожившего мертвеца, вернее, в сторону того, что от него осталось. – Но у них другие планы на наши жизни. – Просто закончил наглец. Я посмотрела туда, куда указывал пальцем невоспитанный вор, и побледнела.

Взвизгнув, подлетела вверх и каким-то образом оказалась на руках у расхитителя гробниц. Зрелище, представшее передо мной, заставило бы любого визжать на одной ноте, но я держалась, опасаясь криком привлечь внимание.

– Сделай что-нибудь! – я откровенно уже паниковала.

– Могу еще раз поцеловать.

– Ты что, шутишь?!

– Да нет, я серьезен.

– И я серьезно! Убей их.

– Не могу, мое оружие осталось на ублюде.

– А где ублюд? – мысль облегчения: неужели мы спасемся на этом прекрасном корабле пустыне?!

– Убежал! – воскликнул самый неудачливый вор в Агар’шайи. – Я приехал сюда на этом неблагодарном животном, взятом в аренду. Всю дорогу кормил и поил его до отвала, а он скинул меня с себя и убежал в пустыню, вместе с оружием, инструментами и провизией, у меня осталась одна лопата.

Против зомби и охранных скорпионов лопата бесполезна, тем более деревянная для песка.

Я чуть не сошла с ума от злости! Вот блохастый мешок! Только еду и воду на них переводишь, хоть бы грамм толка! И зачем предкам пришло в голову магически вывести этих бесполезных животных?! Жару они переносят хорошо, спору нет, но на этом вся их польза заканчивается!

Характер дурной и неуправляемый, блох и прочую живность они словно культивируют на своей шкуре, вонючи и любят метко харкать жвачкой. У них в стаде соревнование по этому делу. Кто дальше и более метко плюнет – тот герой! Попасть в собрата – пять очков, в погонщика – пятьдесят, те опытные и знают, как увернуться. Самый шик харкнуть в главу каравана, целых сто очков, тут уж ты герой дня! Любимец всех ублюдок и первый парень в караване. Правда, можно и в суп угодить, если караванщик вычислит того, кто плюнул, погонщики ублюжье мясо уважают, но тем острее риск и ценнее уважение в стаде. Вот и вся польза от этих длинноногих горбатых уродов.

Пока я размышляла над подлостью блохастых существ, сожжённый было мертвец потихоньку восстанавливался, льняные ленты, пропитанные дубильными веществами и консервантами, медленно дотлевали, обнажая кости, на которых все еще оставались ошметки плоти, мышцы, сухожилия и даже высохшие и превратившиеся в жгуты вены. Вспыхнувший огонь был восставшему нипочем. Я видела руку, царапавшую песок, она старалась скрестись именно в моем направлении.

По спине пробежали ледяные мурашки, в душе стало холодно и гадко. От увиденного меня стала бить противная мелкая дрожь.

В свете горящего каменного масла шевелились скорпионы, свет жег их и превращал в прах, но они, прижавшись к стенам, избегали лучей и упорно двигались к нам.