Отбор сокровища у нагга

– Поможешь – расскажу про второй этап отбора, – небрежно бросил наглец, почесываясь под мышкой. – Без подсказок девушкам трудно будет его пройти. Но у многих претенденток работают толпы шпионов, так что за них можно не беспокоиться, к началу нового этапа они будут знать, в чем соль, и не растеряются. А ты? – Вопрос повис в воздухе. Я захлопнула рот и сдулась, словно дырявый воздушный шарик. Этот немытый гаденыш, выросший на задворках империи, даже и не подозревал, насколько для меня важно пройти отбор. Или, наоборот, полностью отдавал себе отчет в том, что шантаж сработает.

Цы-цы… – поцокала я языком, крепко задумываясь и понимая всю безвыходность положения.

Похоже, оборванец прав. Уж султанны-то расстараются, подкупят и соблазнят кого нужно. И братья Пана мне ничего не сказали, вероятно, потому, что никто из принцев еще не в курсе сути задания. В этот момент мне даже в голову не приходило, откуда сам грабитель знает подробности отбора. Скорее всего, работает на одну из претенденток, зашибая серебрушку, где только можно и нельзя.

Я могла бы послать джина, он сможет все разузнать про отбор, но это будет последнее желание, а я обещала Лашу, что освобожу его.

Я и так уже ходила по тонкому лезвию, балансировала на самом краю бездны, а то, что предлагал мне пустынный воришка, было и вовсе за гранью! Если кто-нибудь из непосвященных узнает, что я превратила младшего сыночка халифа в джина, мне не сносить головы. И тут этот оголтелый и бесстрашный предлагает мне такое! Казна империи – сердце дворца. Как мы проберемся туда?

С другой стороны, без джина мне никуда, и тратить последнее желание впустую я не могла, еще надо как-то отбор выигрывать. Не могу же я подвести Пана Арш`хана и остальных шахзаде. Получалось, без информации от воришки мне никуда. Это лучший выход. И все же я не могла вот так вот сразу решиться лезть в петлю.

– Давай-давай, поторапливайся! Нам еще с тобой технику поцелуев отрабатывать! А ночь так коротка. – И наглец, как всегда, решил все за меня. Встал сам, приподнял и поставил на ноги присевшую от шока меня. Схватил за руку и повел в ночь, пользуясь моим ступором и не сопротивлением.

* * *

Пока я брела за обнаглевшим нищебродом, успела передумать тысячу вещей, и одна мысль была неприятнее всего, а именно – некое воспоминание, назойливо свербевшее в голове. Память о том, что мне сказал великий визирь насчет того, какая из меня получится жена в постели.

В империи к наггиням вообще отношение потребительское. Мы – товар наподобие купи-продай. До рождения первенца и обретения магии мы практически ничто, потому и не можем претендовать на что-то большее, кроме как быть женами или наложницами. Эта мысль испортила и без того не радужное настроение. А вот у пустынного засранца оно было чуть ли не праздничным. Он размашисто вышагивал, еле слышно мурлыкая под нос песенку, в которой слышалось: «Денежки-монетки, серебрушки-побрякушки, драго-о-оценности-сокровища мо-о-ои…»

– З-з-зачем нам в сокровищницу? – ежась на ночном ветру, спросила я.

– Не в сокровищницу, а в казну, – поправил меня довольный расхититель чужой собственности, – сокровища все в гареме.

От этих слов меня вновь передернуло, более того, стало просто-таки колотить. То, что он назвал сокровищницей – гарем, не что иное, как застенок. Пожизненное место содержания жен и наложниц наггов. Единственная, кто может вырваться оттуда, это любимая жена нагг-паши, родившая ему дочь. Только после этого двери сокровищницы для нее откроются, выпустив затворницу на волю. Если же у нее будут одни сыновья… Меня передернуло. Для остальных незамужних женщин Дома: дочерей, сестер, своячениц ворота охраняемого будуара навсегда закрыты. Им не вырваться из золотой клетки. На минуту я покрылась холодным потом. То еще ощущение на узком карнизе, продуваемом всеми ветрами. Внезапно я поняла, что, приехав на отбор, добровольно соглашаюсь на подобное заточение до рождения своего первенца. Ведь если я выиграю состязание, двери сокровищницы с хищным лязгом захлопнутся за моей спиной, на долгие-долгие годы скрыв от всего мира.

На неполную минуту страх сковал душу, на дне оскорбленного достоинства поднялась волна возмущения и бунта против подобных законов страны, лишающих жен и дочерей свободы. А потом я вспомнила, зачем я здесь: как раз для того, чтобы порушить и сломать эти унижающие и забирающие свободу правила. Любая другая наггиня по сравнению со мной – нежная и хрупкая ромашка, но я-то бирюза-фирюза! Не ранимый цветочек, а ядовитая, несгибаемая колючка! Самая непослушная дочь на востоке, и жена из меня выйдет такая же. Смелее, Фирюза! Нет такого нагга, которого не съест с пловом умная женщина!

Я передернула плечами, расплавила их и выпрямила спину, гордо вскинув голову. Под удивленно заломленной бровью воришки, который с каким-то восторгом и восхищением смотрел за моим принятием решения и согласием идти на дело.

– Что ж, ограбление так ограбление! Клянешься, что знаешь все про второй этап отбора?!