Отбор сокровища у нагга

– ГР-Р-Р? – И в самого счастливого на свете мужа, которому осталось недолго жить (черное мне будет к лицу), полетела первая попавшаяся под руку ваза с мумием, а после и я сама с твердым намерением выцарапать наглецу глаза.

Ваза пролетела мимо, а я попала прямиком в широко расставленные объятия принца, сбив его с ног и повалив на кровать. Как-то так само собой получилось, что наши губы встретились.

Вместе мы потонули в пенном море одеял и не всплывали до утра.

А утром, когда взошло солнце, я поняла: будь воришка хоть дикий пустынный дэв, хоть сам шайтан – я хочу быть только с ним!

* * *

Праздновали свадьбу, порвали элефанта.

Но джин склеил обратно, а потом еще размножил серых зверей до пределов целого стада. Силенки у него уже были не те, что раньше, последним желанием я освободила своего деверя. Теперь, когда Лаш был уже не раб лампы, космическая мощь ему не полагалась. Но вот по мелочам он вполне мог помочь, например, организовать шикарнейшую свадьбу своему брату и невестке. Да такую, что половина халифата удавилась от зависти.

К сожалению, упоминание о проведенном наедине времени оказалось сущей правдой, и я, скомпрометировав принца, теперь обязана была выйти за него замуж.

Этот засранец даже и не собирался отпираться или отрицать что-нибудь, а сдал меня с потрохами. Рассказав во всех подробностях всем родственникам, и моим в том числе, о каждом нашем «наедине», начиная еще с того момента, как мы первый раз провалились в гробницу. И теперь не только претендентки с отбора невест, но и вся Агар`шайя присутствовали на этой свадьбе и действительно давились от зависти.

Праздничное шествие протянулось из султаната Ша`харн, через всю пустыню до столицы Аш`шар и завершилось у дворца халифа. Где на главной площади раскинулись бесконечные столы с угощением для гостей.

Мы стояли на постаменте перед священнослужителем, разряженные в пух и прах. Последний проводил торжественную церемонию бракосочетания.

Вне себя от гнева и ярости, я, держалась только за счет расшитого золотом и драгоценностями халата, который стоял колом, не позволяя активно двигаться.

Я тщательно планировала побег из-под венца, в крайнем случае – жестокое мужеубийство в первую, кхм… во вторую брачную ночь. Так как оказалось, что сегодняшнее торжество всего лишь дань традициям и мы уже по законам халифата муж и жена. О чем свидетельствовала не только метка от укуса на моем плече, но и многие-многие-многие проведенные наедине часы. А там и мой батюшка, вырви ему шайтан печень, подсуетился с документиками. Вовремя предъявив подписанный брачный договор обрадованному халифу.

От злости на свою неосторожность я чуть ли не двинулась умом. А вот воришка, он же шахзаде Раш Арш`хан, он же великий визирь и наследник халифа, он же труп, стоит нам остаться наедине, в общем, мой муж-покойник был безмятежен, как чистое небо над пустыней. Этого коварного гаденыша все устраивало.

Мое внимание привлек кроваво-красный блеск между пальцами визиря, и я внезапно вспомнила, что это за «верный» артефакт такой.

Головоломка сложилась сама собой.

Я повернулась к без пяти секунд мертвому муженьку.

– Ты спланировал все это?! – Принц выглядел смущенным всего секунду, а потом взял себя в руки – вот она, императорская выучка.

– Ну почему сразу я? – Засранец перекатывал между пальцами крупный рубин на цепочке, артефакт семьи, гарантирующий верность избранницы. – Оно все само собой как-то случилось. Я всегда был везучий. – Принц сейчас выглядел, как кот, обожравшийся сметаны.

Я уставилась на него тем особым взглядом жены, прожигающим дыру в теле мужа насквозь, который наггини приберегают для особо серьезных проступков мужей. Тапка сама собой дробно застучала по полу.

Засранцу хватило совести на секунду принять смущенный вид, а после мне вернули такой жалостливый взгляд побитой собаки, с дрожащей слезой в уголке глаза и обиженно по-детски выпяченными губками. На взрослом мужском лице это выглядело так, что у меня просто оборвалось сердце. Сразу захотелось этого засранца обогреть, накормить и спать уложить, в гробик. И оттого что я этого не делала, я почувствовала себя самой распоследней жестокосердной наггиней.

– Вот, значит, как? – обозлилась я, отбрасывая все второстепенное и сосредотачиваясь на коварстве и обмане этого предателя, и клятвенно обещая про себя не позволять этому глазастику вить из себя веревки ни сейчас, ни после.

Я уже планировала не менее коварную ответную месть, как все решили руки – шершавые, с длинными красивыми пальцами, и та осторожность, с которой они повесили мне на шею рубин.

Священнослужитель все бубнил и бубнил что-то на одной ноте, но его нудный голос слышался откуда-то издалека.

После эти руки обвились вокруг меня, заставляя забыть обо всем, и тихий голос над ухом прошептал: