Отбор вне правил

Он нервничал перед встречей с матерью, не знал, как она его встретит. Я его прекрасно понимала, сама не знала, как пройдёт моё знакомство с родными. Но то, что она все эти годы искала сына, говорило само за себя.

Нас сопровождало двое дворцовых стражников, назначенных королём. С ними мы легко миновали проходную центрального полицейского участка и поднялись в кабинет Кирстэн. Секретарь на входе подорвалась с места, пролепетала что-то про занятость её начальницы.

— Поверьте, она нам обрадуется, как родным, — заверила я женщину, и она сдалась, робко постучала в дверь кабинета старшего дознавателя.

— Я сказала меня не беспокоить, — послышался строгий женский голос.

— Говорят, что это важно, — пояснила секретарша, открывая дверь.

Молодая женщина оторвалась от изучения бумаг и подняла на нас раздражённый взгляд. Черные волосы были собраны в тугую косу. Форма полицейского подчёркивала подтянутую фигуру. Взглянув на неё, я не усомнилась, что они с Дамианом родственники, настолько оказались похожи. Лицо жёсткой служительницы порядка дрогнула, в карих глазах поселилось неверие. На нетвердых ногах она поднялась мз кресла и спешно пробежала к прошедшему вперёд Дамиану. Дрожащая ладонь скользнула по его лицу. Казалось, она боится, что он сейчас исчезнет, растает.

— Мама, — надломленным голосом произнёс он, протягивая к ней руки.

— Я верила, всегда верила, — прошептала она и крепко обняла его.

По моим щекам текли слёзы радости, в груди щемило от трогательности представшей сцены. Опомнившись, я поспешила выпроводить всех из кабинета, чтобы оставить вновь обретённых мать и сына наедине.

***

Вскоре мы покинули Великий Кивин, чтобы совершить путешествие в небольшой город под названием Парсика в паре километров от него. Там жили мои родители. Они держали довольно большую ферму. Уже на подъезде к ней меня охватило чувство дежавю. Я снова вспоминала атмосферу этого тихого места, не уставая рассказывать Дамиану, как гуляла в детстве по этим узким улочкам, засиживалась в пекарне Санны — подруги матери — и играла с местными детишками.

— Надо же, пекарня на том же месте, представляешь! — я металась по карете от одного окна к другому, а Дамиан только посмеивался, но радовался за меня.

Ферма семейства Ришар находилась на окраине города и включала несколько гектаров земли, где выращивались овощи, пасся скот. Работа была в полном разгаре, пропалывали делянки с овощами, обрабатывали плодовые посевы. Возле ягодных кустов я заметила фигуру матери.

— Остановите! — закричала и, наверное, выпрыгнула бы из кареты на ходу, если бы Дамиан не удержал меня за ворот платья.

Повозка остановилась, и я выскочила наружу. Побежала вперёд и легко перескочила через низкую ограду. Белокурая и синеглазая, как я, она почти не изменилась за эти годы, что мы пробыли в разлуке. Мама обернулась, словно почувствовав меня, а потом сорвалась с места и побежала мне навстречу. Я спотыкалась. Слёзы застилали взор. Мы налетели друг на друга и крепко обнялись.

— Камилла, девочка моя, — причитала она, судорожно водя ладонями по моим волосам и спине. Временами отстранялась, оглядывая моё лицо и снова крепко обнимала.

— Мама, мама, это Камилла? — послышалось со спины. Нас окружило трое детей одиннадцати, восьми и пяти лет.

— Да, Камилла, вернулась, — громко всхлипывая, произнесла она.

Тут к нам подлетел отец, черноволосый и сероглазый, в отличие от белокурого семейства. Он стиснул нас с мамой в медвежьих объятиях, громко смеясь.

Я взглянула на подошедшего к нам Дамиана и протянула к нему руку, чтобы он подошёл. Мне предстояло познакомить семью с моим женихом и рассказать свою историю. Мой путь к счастью был долог, сложен и опасен, но он стоил того, чтобы его пройти. Я вернула семью, обрела давно потерянный дом и встретила любимого.

— Люблю тебя, — прошептала, когда смогла вздохнуть.

— И я люблю тебя, моя Ками.

В груди разлилось щемящее чувство тепла. Я бесконечно любила своего мужчину и даже через годы млела от его поцелуев и ласк. Уверена, так будет всегда: я, он и безграничное счастье, которое мы строим вместе.

Конец.