Отборная попаданка архидемона

Кивая, Илантих сдвигается к двери, увеличив расстояние между ним и Леонхашартом еще на один стол:

— И если свидания с невестами еще не начались, что здесь делаете вы, уважаемый архисоветник?

Подбородок он держит высоко задранным, и это выглядело бы дерзко, если бы Леонхашарт не держал голову склоненной, направив на Илантиха рожища. Подозреваю, у них эта поза упертого барана считается воинственной, и направленные на оппонента рога — знак вызова или принятия вызова.

— А я как представитель Совета архидемонов слежу за порядком на отборе. И весьма неприятно удивлен, обнаружив одного из участников за непристойным предложением кандидатке.

— Правилами не запрещено вступление в брак на любом этапе отбора, — Илантих еще выше запрокидывает голову, видимо, чтобы у Леонхашарта не было ни малейшего повода решить, будто на него указывают рожками.

Что не мешает Леонхашарту двинуться на Илантиха.

— Мне пора, — тот с резвостью горного козлика улепетывает к выходу. — Всем хорошего дня.

Он выскакивает в коридор, и двери за ним автоматически закрываются. Остановившийся Леонхашарт окидывает всех взглядом пылающих глаз:

— Все садитесь по местам, продолжайте занятия.

О, отлично. Натягиваю наушники и кладу пальцы на тачпад, мысленно потирая ручки: глушилку не заметили! Девушки, наушники так и не снимавшие, тревожно оглядываются на Леонхашарта, но кнопки на терминалах нажимают. Библиотекарь и вовсе прячется за стеллаж с книгами.

Леонхашарт возвращается, передвигает стул Илантиха и садится на его место прямо напротив меня. Протягивает через терминал руку в черной матовой перчатке:

— Отдавайте.

— Что? — я делаю невинное лицо.

— Прибор, которым заглушили микрофон, — мрачно сообщает Леонхашарт и чуть наклоняется, так что его блестящие, словно отполированные рога, оказываются близко ко мне.

Ну откуда он узнал о глушилке? Или та действовала плохо, и подвеска подала сигнал тревоги?

За матовой пластиной шлема лица Леонхашарта не разглядеть, глаза светятся, как два ярких диода. Вот и гадай, злится он или спокоен и можно попробовать выторговать себе глушилку. Только эта близость рогов… настораживает.

Вздохнув, вынимаю из кармана спасительный зажимчик, вкладываю в руку Леонхашарта и сдвигаю ее с терминала. Запускаю обучающую программу, так и не дождавшуюся перехода к следующему заданию из-за Илантиха, и на экране появляется мультяшный демон, хлопающий крыльями и летящий среди зданий, а также вычурные завитки записи. Пожалуй, глагол «лететь» в данном мире и впрямь важный.

— Лететь… — повторяю я, а надпись сменяется, в наушниках звучит голос диктора, и я повторяю: — Полететь… летел… Лечу… полечу… летела…

Львенок сидит на месте, маячит витыми рогами с красно-лиловым отливом.

После глагола «лететь» закономерно наступает очередь глагола «приземляться», и я не выдерживаю, ставлю на паузу и поднимаю взгляд на матовую пластину с алыми глазами.

— Вы пытаетесь меня забодать?

Леонхашарт молчит.

— Правда пытаетесь? — удивленно уточняю я: не думала, что вызываю такое желание.

— Почему вы так решили? — голос Леонхашарта звучит странно.

— Вы размахиваете тут своими рогами, чуть не в нос мне их суете, поэтому и возникает вопрос — вы хотите меня забодать?

Медленно откинувшись на спинку стула, Леонхашарт изрекает:

— Нет.

— Рада это слышать. — Снимаю программу с паузы и продолжаю изучать написание глагола «приземляться».

Рука в перчатке протягивается через монитор и нажимает кнопку паузы.

— Вы не хотите со мной говорить? — спрашивает Леонхашарт.

— Зачем? — совершенно искренне удивляюсь я.

Даже сам львенок не может ответить на этот вопрос, поэтому я спокойно включаю программу и сосредотачиваюсь на буквах чужого алфавита. Они у них вычурные, совершенно непрактичные для быстрых записей и изучения, словно созданы не для трудяг-обывателей, а для тех, кто может себе позволить много времени проводить за выведением закорючек. И не очень удобно, что парные звуки з-с, б-п и им подобные обозначаются одинаковыми символами в зеркальном написании.

Через экран вновь протягивается рука в перчатке и нажимает паузу. Поднимаю мрачный взгляд на Леонхашарта.

— Даже если вы придумали тему для разговора, я бы предпочла продолжить занятие.

— Почему с кандидатом Илантихом вы мило беседовали, а со мной не желаете? — Леонхашарт снова наклоняется, приближая ко мне рога.

— Потому что разговор с ним не мог транслироваться на весь Нарак.

— Вас это смущает?

— Мне это не нравится. Как вы видите, других кандидатов отбора рядом нет, протокол не нарушается, вы можете идти дальше заниматься своими делами. Не смею вас отвлекать.

— Я сам решаю, когда и куда мне ходить.

Тяжко вздыхаю: вот свалился мне на голову баран упрямый, а потом кто-нибудь послушает наш разговор и пришлет мне в подарок несмываемую краску… или яд за то, что не оценила местную великую цель матримониальных планов.

Включаю программу. Леонхашарт снова ставит ее на паузу. Я включаю. Он ставит на паузу.