Отборный жених кн. 2

Кончиками пальцев девочка толкнула дверь — та тихо открылась, благо, петли в господские спальни были смазаны на совесть. Постояла на пороге, вслушиваясь, потом тихо выскользнула в полутемный коридор. Под самым потолком слабо мерцала выдохшаяся вовкунья лампа — несмотря на все мамины замечания о неприличии подобного, здешний дворецкий продолжал экономить свечи. Дверь в будуар девочки и классную комнату были закрыты, как обычно, когда ими не пользовались, вокруг стояла тишина. Шаги и приглушенные разговоры доносились снизу. Нижний пролет господской лестницы заливал свет настолько яркий, что ясно было — там в полную силу светит множество вовкуньих ламп, совершенно неприемлемых в благородном доме.

Девочка мгновение подумала… и решительно направилась в другую сторону коридора, к спрятанной за панелью лестнице для прислуги. Старалась ступать легко, чтобы ступеньки не скрипели. Полированные доски холодили босые ноги. На лестнице для прислуги было зябко, сквозняки пробирались под подол ночной рубашки. Девочка покрепче прижала к себе куклу, будто фарфоровая подружка могла ее согреть.

Лестница привела в узкий, как нора, коридор, и девочка пошла вдоль целого ряда тоже узких — едва боком протиснуться — дверок, то и дело приникая к смотровым глазкам. Для этого ей приходилось подниматься на цыпочки и тянуться изо всех сил. Хорошо хоть среди прислуги всякие встречаются — и дылды, и коротышки — а господ и их гостей надо обслуживать, невзирая, высокой горничная вымахала или такая мелочь, что из-под подноса ее не видно. Потому глазки все же были рассчитаны на низкорослых.

Сейчас гостиные нижнего этажа заливал яркий свет, и там сновало множество людей — почти как на устроенном в честь прибытия в столицу приеме. Только это были какие-то… неправильные люди. Одеты они были совершенно не для приема — в мышастых камзольчиках, иногда весьма поношенные. Девочка чувствовала совершеннейшую уверенность, что ни одного из них мама с папой приглашать бы не стали!

Она как раз выглянула в глазок — в шаге от нее один из странных пришельцев поковырялся пальцем в носу… и вытер этот палец о гобеленовую подушку на хрупком диванчике! Девочка отпрянула в отвращении и скривилась. Почему… почему лакеи не гонят прочь невесть откуда набившуюся в особняк чернь? Девочка снова приблизилась к глазку и увидела, как тот самый… с пальцем… переворачивает подушки, и открывает ящички золоченого бюро, и шарит там совершенно по-хозяйски. Стоящая в углу комнаты горничная лишь отвела глаза при виде этого вопиющего безобразия и не сказала ни слова.

Девочка вздрогнул — она поняла! Особняк захватили бандиты! Каким-то образом они справились с лакеями, хотя среди тех было несколько дюжих молодцов, запугали остальных слуг и теперь грабят! Девочка невольно в сомнении поглядела на куклу, словно в поисках подсказки. Разумнее всего выбраться из особняка — и даже не через ход для прислуги, где наверняка караулят, а через окно. И бежать навстречу родителям — перехватить их раньше, чем они войдут в дом. А папа уже пускай зовет городскую стражу.

Но ведь стражникам же нужно знать, сколько этих бандитов всего! И где заперли остальных слуг!

— Я буду очень осторожной. — беззвучно, одними губами шепнула девочка и стараясь ступать и вовсе бесшумно, двинулась к следующему глазку.

И поняла, что бежать навстречу родителям поздно. Они были тут — и папа, и мама. Сидели вдвоем на слишком узком диванчике — мамино пышное платье было безжалостно скомкано и торчало волнами, которые отец время от времени в раздражении прихлопывал ладонью.

Вот и сейчас — с ненавистью глядя на хоть и не старого, но обрюзглого господина, похожего на выбившегося из низов чиновника, он придавил упругие кружева и процедил сквозь зубы:

— Вам это с рук не сойдет!

— Угрожаете, монсьер? Герцогу? Или самим их величествам? — обрюзглый склонил гладко зализанную голову к плечу — к глазку он стоял вполоборота и девочке отлично видны были его оттопыренные уши и крохотная, с сентаво размером, лысинка на макушке. — Нужно ли еще подтверждение вашей измены?

Мама глухо вскрикнула и обхватила отца обеими руками за ладонь. Но тот нетерпеливо вырвал руку.

— Нужно, ох как нужно, потому что я угрожаю вам, Арно, а вы уж никак не герцог и тем более не его величество! Вы и дворянин-то весьма сомнительный — дворянин не стал бы участвовать в обыске! И когда вы ничего не найдете… я сотру вас в порошок!

— Ищите! Ищите лучше! Доказательства должны быть здесь! — взвизгнул обрюзглый сьер, потряхивая вислыми, как у будко-дога, щеками.

— Так точно! — почтительно отозвался один из неприятных мышастых человечков, и подстегнутый окриком, торопливо, одну за другой принялся переворачивать вверх дном вазы на камине. Из самого камина уже торчали ноги в поношенных башмаках — его товарищ осматривал трубу.