Отчаянные Крошки

Дети Доллары разинули рты. В прежние времена Джои Банано частенько заходил к ним поиграть, и они радовались, потому что он был веселый парень и хороший сварщик. Потом Джои Банано Пропал. Слово «Пропал» имело в Нянягуа Особый Смысл. Каков этот Особый Смысл, никто толком не объяснял, но любой ребенок в Нянягуа знал: он такой Особый, что лучше даже не выяснять, какой именно.

— Весьма вам признательна, — сказал другой человек в дверях. Этот другой человек в дверях был Няней, маленькой и решительной, с ослепительно зелеными глазами, безупречным лаком на ногтях и яростной россыпью веснушек на носу. Ариадну она сразу очаровала, а у Дениса и Сесила возникло Покровительственное Чувство — им как-то вдруг захотелось защитить Няню от всяческих Жизненных Бурь. Желание довольно дикое, учитывая, что обычно проделывают с тобой Няни.

— Привет, привет, — бодро воскликнула маленькая Няня. — Где ваша Няня?

— Няня Ладан? Гладит, — сказал Денис.

— В гладильне. Вон там. — Сесил показал пальцем.

— Великолепно, — сказала Няня (а это, конечно, была Маргаритка). — А скажите-ка мне, дорогие, у вас есть прыгалка?

— А то, — хмуро ответила Ариадна. — Терпеть не могу прыгалку. Девчачья забава.

— Справедливо, — сказала Маргаритка. — Но прыгалка иногда может быть очень полезна. Дайте ее мне.

Пятью минутами позже дверь гладильни была бесшумно, но крепко привязана к ручке двери напротив.

— Отличный морской узел! — с восхищением воскликнул Денис.

— Мне доводилось жить на кораблях, — скромно призналась Маргаритка. — Ну, хорошо. Теперь нам надо заняться работой. В какой части дома хранятся драгоценные камни и ложки?

— Сюда! — закричали маленькие Доллары, прыгая и хлопая в ладоши, хотя сами не понимали почему. И все направились туда, в великолепные покои Каса дель Бабло.

— Кстати, — сказала Маргаритка, когда они шли по бесконечным коридорам, — у вас недавно, случаем, не было гостей?

— Да! — воскликнул Денис.

— И громадный! — воскликнул Сесил. — Он приезжал на чай!

— Иди посмотри! — воскликнула Ариадна.

Дети, с ходу привязавшиеся к Маргаритке, потащили ее по коридору в пышную гостиную, богато отделанную в синих и золотых тонах.

— Посмотри на кофейный столик! — закричали они.

На столике были отметины от больших, крепких зубов.

Маргаритка уже видела такие отметины на «Клептомане», в тех местах, где Старшой приходил в особое возбуждение. Маргаритка узнала их мгновенно.

Это были жубы Старшого.

Шубы Старжого.

В общем, вы меня поняли.

* * *

Няня Ладан подразделяла человечество на людей, которые подразделяют человечество на две категории людей, и на людей очень, очень глупых. Еще Няня Ладан подразделяла человечество на Значительных Нянь и Незначительных Нянь. Себя Няня Ладан считала Незначительной Няней. Кроме того, она подразделяла человечество на Опрятных Нянь и Приятных Нянь. Себя она считала Опрятной Няней. Ботинки ее сверкали, фартук хрустел от крахмала, котелок сидел идеально ровно над аккуратно расчесанными бровями. Детей Няня Ладан подразделяла на Хороших Детей и Плохих Детей. До ее появления дети мистера Доллара, финансового Гения Нянягуа, были Плохими Детьми, любителями верховой езды и сварки. Няня Ладан положила этому конец. Теперь они были Хорошими Детьми — по крайней мере, здесь, в гладильне, в детском крыле Каса дель Бабло, официальной резиденции Министра и Мадам Доллар, их не было слышно.

Правда, гладильня эта была до потолка обложена штабелями выглаженных полотенец и располагалась весьма далеко от детской, так что Няня Ладан могла наслаждаться покоем, даже когда дети (чтоб им пусто было!) начинали прибивать друг друга ушами к стенке…

Впрочем, минутку, не будем торопиться.

Няня Ладан выключила утюг и аккуратно поставила его точнехонько на середину специального каменного постамента. Аккуратно расправила перед зеркалом брови. Она гладила уже несколько часов. Пора подавать им разбавленное молоко, противным маленьким обжорам… Няня Ладан подошла к двери, повернула ручку и потянула на себя.

Дверь не открылась.

Няня Ладан потянула сильнее.

Дверь всё равно не открылась.

Няня Ладан дернула. Рванула. Пнула, саданула, поддала коленом. Потом с разбегу навалилась на нее плечом.

Няня Ладан вывихнула руку. Ушибла колено. Отбила плечо.

Няня Ладан взревела.

Взревела она громко, во всё горло. Обычно от такого рева вспучивались оконные стекла и трескалась штукатурка на потолке. Но в гладильне его глушили многослойные штабеля полотенец. В детской рева было почти не слышно, а в самом доме не слышно вовсе.

* * *

После часовой экскурсии по дому Маргаритка и дети с изрядно распухшими наволочками вернулись в детскую.

— Великолепно! — сказала Маргаритка. — Теперь будем пить какао.

— У нас нет какао, — сказал Денис, выступавший от имени молодого поколения Долларов.

— Теперь есть, — сказала Маргаритка. Она мигом сварганила какао, положила в него зефир и раздала бисквитные пирожные с шоколадно-апельсиновой глазурью, приготовленные Примулой.

Несмотря на рев и глухие стуки, доносящиеся из гладильной, дети становились всё румянее и счастливее.

— Так! — сказала Маргаритка. — Теперь займемся.