Отчаянные меры. Драгоценный груз. Сущность зла

— И то правда, — растерянно пробормотал арколианец, который еще не оправился, наверное, от мысли, что ему предложат размножаться на совершенно чужой планете.

Прежде чем капитан успел покинуть помещение, на пороге появилась Чич с суровым взором. Лицо ее было строгим и серьезным, как никогда.

— Капитан, — мягко сказала она, — надеюсь, не помешала важному разговору.

— джеймсоджеймс как раз собирался отвести меня напиться, — похвастался Мистербоб.

— Хотел ему объяснить кое-что о мужских… гхм, связях, — замялся капитан. — А что случилось? В чем дело, что стряслось?

— Ничего, — сказала Чич нервно. — Я получила длинноволновую передачу, там хотят поговорить с вами.

— Со мной? — удивился капитан. — И кто это так рвется поговорить со мной?

— Баррис, — ответила она.

— Это уже не смешно.

— Какие тут шутки. — Чич указала на стену, которую капитан использовал вместо доски. — Не хотите меня внести в список? Я только что закончила ковыряться с микросхемами.

— Ты же работаешь над ЧАРЛЬЗОМ.

— Но не хочу оставаться в стороне. Чем я хуже остальных членов?

— ?

— Экипажа. Так вы будете отвечать на вызов? — И Чич с вызовом посмотрела ему прямо в глаза.

Мэй ничего не ответил. Он раздумывал, продолжая изучать странное выражение на ее лице. Что бы все это значило?

Между тем арколианец буквально разрывался от переполнявшей его новой информации.

— Конечно, — сказала Чич, зардевшись. — Ах да, там же все сейчас разорвется. И не будет никакой связи, — и с этими словами она выскользнула за дверь.

Мистербоб сейчас напоминал уродца из музея восковых фигур, в которого вставили батарейку «энерджайзер». Он возбужденно закивал, затрясся, и пальцы трещали.

— Да, да, да! Вот это разговор! Вот это я понимаю!

Рука Мэя поднялась и указала в угол.

— Вам лучше посидеть там, посланник, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. — Настроение капитана заметно изменилось, едва он узнал о новости, которую принесла Чич. Он нахмурился: — Что вы имеете в виду?

Мистербоб поднялся и зашаркал в направлении, куда был уставлен палец капитана.

— Я ощущаю отчетливый обмен феромонной информацией между вами и смотричич. Она вошла в комнату с запахом испуга, опасения, который тут же начал рассеиваться, стоило вам заговорить. Ваши слова звучали грубо, резко, строго, без сантиментов, но этот запах мужской агрессивности только успокаивал ее, вовсе не пугая, и в ответ на него от нее исходил — я это явственно чувствовал — благодарный запах самки.

— Но я же ничего не сказал…

Арколианец забился в угол и пристроился на корточках — так сидеть ему было привычнее и удобнее, чем на стуле.

— Как говорят ваши поговорки, джеймсоджеймс, зачем так много слов? Как богат человеческий язык, что позволяет выразить многое в малом!

— Это и называется семантикой, Мистербоб, — хмыкнул Мэй. — Без этого нет никакого языка.

— Да, смутился арколианец. — В самом деле. Как это я сразу не подумал. Но я заметил отчетливый… по-моему, выражение «алхимия» между вами и смотричич будет именно то самое, что надо сказать в данном случае. Это непостижимое сродство характеров.

Мэй опять хмыкнул.

— Да уж, спасибо. Что вовремя сказали.

Он снова вспомнил об этой кратковременной молнии, промелькнувшей между ними, когда они с Чич посмотрели друг другу в глаза, и поежился.

— Если и есть что-то между нами, то это чисто отеческое чувство опеки по отношению к юной девушке, Мистербоб. Вообще-то я даже в отцы ей не гожусь, скорее, в дедушки. — С этими словами он стряхнул пыль с рукавов, как бы давая понять, что обсуждение закончено и больше тут говорить нечего. Но, увы, тема была не исчерпана — Мистербоб принялся рассуждать о разнице, которую он заметил в запахах, о перепадах, тонкостях, послевкусиях и прочем. Мэй с благодарностью посмотрел на стену, которая наконец взорвалась радужными пятнами. Голос Чич раздался уже совсем близко, словно она не уходила, а невидимая подошла к нему вплотную. Она была совсем рядом — но Мэй знал: это включились вмонтированные в стену динамики. Она известила, что ответила на сигнал. Значит, отступать поздно. Мэй лихорадочно осмотрелся по сторонам, опять заметил арколианца, еще раз убедился, что его притулившийся в углу силуэт не бросается в глаза — а если и бросается, тот его запросто можно принять за одну из статуэток, расставленных по всей библиотеке. Мэй приложил палец к губам. Арколианец подмигнул в ответ единственным глазом. Потом из динамиков раздался грохот, и картинки на стене смешались, гладь стены подернулась рябью, и на нее всплыло изображение Барриса. Некоторое время он тупо разглядывал капитана, словно не видя его, затем, как только изображение пришло в норму, губы его расплылись в змеиной улыбке:

— Капитан Мэй, с вами не так просто выйти на связь!

— Не так трудно, если знаешь, где меня искать, — скривился в ответ капитан.

— Дело чрезвычайно важное, у меня к вам дело на тысячу… — Баррис рассмеялся, — ну, пока не будем называть суммы… кредитов. Я хотел бы обсудить с вами ситуацию с Вильямом Уэшли Арбором.