Отчаянный и непобедимый Ренегат Икс

— Вы не могли хотя бы одеться для начала? — спрашивает Амалия, глядя на нас с отвращением. Не знаю уж, кого она имеет в виду — меня, спавшего в одежде всю ночь, или Алекса, разгуливающего в наполовину расстегнутой пижаме. Оба мы попадаем под определение полуодетых или плохо одетых людей: я выгляжу помятым, а Алекс — неряшливым.

Сажусь за стол напротив Амалии и ставлю рядом мистера Вигглса. Амалия корчит гримасу. На веках у нее розовато-лиловые тени, и остается только надеяться, что она нанесла на лицо эту боевую раскраску дикаря не для того, чтобы произвести впечатление на старого доброго Дэмиена. Я все-таки наполовину ее брат, да к тому же заклятый враг, поэтому не должен интересовать ее как мужчина.

— Что это такое? — спрашивает она, щурясь, чтобы получше разглядеть мистера Вигглса.

— Это доктор Вигглс, известный ранее под именем мистера Вигглса. Он только что закончил аспирантуру и защитил докторскую по литературе начала двадцатого века.

Даже если бы у мистера Вигглса не было ученой степени, я все равно бы рискнул сказать, что он умнее Амалии.

— Ненормальный, — бормочет она под нос, словно ее убежденность в моей неполноценности оправдывает необходимость произносить такие вещи вслух. — Не слишком ли ты стар для детских игрушек?

— Доктор Вигглс — продукт высоких технологий. Кроме того, «детские игрушки» не пишут докторских диссертаций.

Амалия не находит, что на это ответить. Я ее сразил.

— Ладно, понятно, — тянет она, сердито глядя на меня и закатывая глаза к потолку.

Из спальни, прихрамывая, выходит Хелен, жена моего отца и мать моих сводных братьев и сестер. За ее ногу цепляется Джессика, младшая сестра Амалии и Алекса. Ей всего два года. Хелен тоже супергероиня, хотя я пока не понял, какими сверхспособностями она обладает.

На данный момент Джессика нравится мне больше остальных, потому что она меньше всех говорит, называет меня «мальчиком» и возделывает свой собственный маленький огород во дворе. У нее есть две грядки, из которых, вместо всходов, торчат таблички с изображениями овощей, растущих там, по мнению Джессики. Кажется, на одной из табличек изображен помидор, а на других — нечто среднее между морковью и цветной капустой. Не знаю уж, посеяно там на самом деле что-нибудь или нет.

— Мальчик! — говорит Джессика, прячась за ноги матери и показывая на меня грязным пальчиком.

— Да, Джесс, — подтверждает Хелен, — это мальчик!

Слова «это мальчик» она произносит, нарочито сюсюкая, намекая, видимо, на слащавые надписи на открытках и воздушных шариках, которые принято дарить тем, у кого в доме появился ребенок.

У Хелен длинные, до плеч, светлые волосы и антикварный магазин где-то в деловой части города.

Я заметил, что она почему-то всегда прихрамывает, даже в те моменты, когда Джессика не пытается вскарабкаться по ее ноге.

Джессика решает рискнуть и, перестав прятаться за мамины ноги, выбирается вперед и мчится к обеденному столу. Оказавшись рядом, она смотрит на меня огромными голубыми глазами.

— Джесс, — говорит Амалия, хлопая по стулу, стоящему рядом с ней. — Садись сюда, Джесс.

Джессика, игнорируя ее, продолжает смотреть на меня.

Амалия продолжает подзывать ее, как кошку, пока Джессика не оборачивается к ней и не говорит «Нет!» необыкновенно суровым тоном. Еще один плюс в ее пользу, с моей точки зрения.

Амалия разочарованно вздыхает. При этом она издает звук, похожий на гудок, который дает машинист локомотива, обнаружив на путях целое стадо коров.

— Никто в этом доме меня не слушает!

Упираюсь локтями в крышку стола, кладу подбородок на руки и пристально смотрю на Амалию.

— Я слушаю, Амалия. Расскажи мне, какие у тебя трудности.

Услышав это, Амалия окончательно впадает в уныние, хотя, очевидно, на какую-то секунду ей явно показалось, что я говорю серьезно. Я продолжаю пялится на нее, даже не мигая.

— Мам! — кричит она. — Ненормальный мутант, которого привел в дом отец, смотрит на меня!

Хелен отходит от плиты, помешивая ложкой в кастрюле с тестом для блинов, которую она держит в руках.

— Ничего не могу с собой поделать, — говорю я, умудрившись удержаться от смеха, что, на мой взгляд, заслуживает особой премии. — Я пленен ее красотой.

Амалия выглядит, как человек, которого вот-вот стошнит.

— Амалия, будь вежливой, — сердито отчитывает ее Хелен.

— Но, ма-а-а-а-а-а-ам!

— Амалия! — говорит Хелен еще строже, забывая о том, что секунду назад мешала тесто. Капли падают с ложки, протянутой в сторону дочери указующей рукой. Хелен показывает на меня подбородком, пытаясь объяснить Амалии, что обсуждать такие вещи вслух в моем присутствии неэтично. Странно, думаю я, зачем пытаться делать вид, что ничего не происходит? Можно подумать, я каким-то образом мог все еще не заметить того, что они говорят обо мне.

— Мы с тобой уже все обсудили, — произносит Хелен напряженным голосом сквозь плотно стиснутые зубы.