Отчаянный корпус

Утром всех скончавшихся от ран предали земле и на свежих могилах развели костры. Делали это для того, чтобы скрыть места погребения и избежать надругательства, к чему нередко прибегали горцы, разрывая могилы «неверных». К этому времени удалось пригнать из соседних аулов несколько десятков арб, и раненых уложили на них. На троих полагалась одна арба, различий между солдатами и офицерами не делалось, распределение шло по иным критериям: два легко раненных назначались к одному тяжелому. Петя угодил как раз в эту категорию. Тяжелых перевозили по-особому: чтобы сделать тряску менее ощутимой, одну сторону носилок привязывали к ярму быков, а другую — к арбе. На саму же арбу накидывали траву и клали двух других… Двигались очень медленно, и станицы, где находился госпиталь, удалось достигнуть только на следующий день.

Тут их ожидала торжественная встреча. Вышло почти все население во главе с атаманом и стариками, которые кланялись в пояс раненым и выражали им искреннее сочувствие. По всей колонне казачки разносили вино и угощение, отыскивали знакомых и расспрашивали про случившееся.

Благодаря вниманию и заботливому уходу Петя быстро пошел на поправку. Уже через неделю на его щеках заиграл румянец, а еще через неделю костыли оказалось возможным заменить на палку. Выздоравливающих офицеров обычно отправляли в Пятигорск для окончательного восстановления. Получил туда предписание и капитан Тихонов. По пути он заехал на свою заставу. Там его приняли с распростертыми объятиями. Махтин по обыкновению принялся за приготовление огромной яичницы и послал денщика за чихирем. Оба капитана выпили за здоровье, затем за производство, причем Махтин собирался было поднимать чарку за каждый чин, от чего Петя решительно отказался. Махтин не смог скрыть разочарования и сделал скидку разве что на предстоящую дальнюю дорогу. Однако удержаться от того, чтобы не рассказать очередную поучительную историю, не мог.

— Молодому человеку там нужно держать ухо востро. Пятигорск — это вроде ярмарки невест, папаши специально засидевшихся дочек своих туда вывозят, чтобы женишка поймать. Бывает и наоборот. Помнится, был случай с одним офицером, проигрался он в пух и в прах, а тут как раз богатая дамочка появилась. Он принялся за ней ухаживать, да не просто, а с большим размахом. Устроил как-то званый вечер и пригласил ее себе. Даме все в диковинку, всем восхищается, подошла к окну и говорит: «Какой красивый должен быть ваш сад под снегом зимой». Вызвал он тогда подрядчика-еврея и приказал ему скупить в городе крупную соль. Уже на другой же день эта дама могла любоваться зимним пейзажем. Разумеется, устоять против такого ухаживания она не смогла.

Эта история, однако, со счастливым концом, а на самом деле ваш брат попадается на удочку женщин чаще. Ребята приедут с Линии, от женского пола отвыкшие, им в мужскую охотку любая юбка глянется… Ты вот что, браток, дай-ка мне слово, что от этих наскоков устоишь, скажи, что с родителем нужно снестись или еще какой предлог придумай, но непременно воздержись… Пообещай, дорогой, капитан Махтин плохого не посоветует…

Петя, конечно, пообещал, у него ни о чем подобном мысли вообще не было.

Пятигорск того времени уже пользовался широкой известностью, сюда приезжали офицеры с Линии для лечения и кратковременного отдыха, а из России — папаши с семейством, среди которого обязательно была дочка на выданье. Расчет был прост: отвыкшие от женского общества линейные офицеры окажутся менее привередливыми и смогут составить дочерям хорошую партию.

В течение всего пути Петя предавался новым для себя ощущениям. Непривычная свобода кружила голову, обещала самые радужные надежды. Он с нетерпением ожидал окончания казавшегося бесконечным пути. Проезжали одно за другим селения, но дорога шла все дальше и дальше, когда же его терпение вовсе иссякло, возница, указав на ряд белеющих домиков, утешил:

— Вот она, Солдатская слободка, теперь уж недалече…

Проехав слободку, они обогнули длинный пригорок и выехали на площадку, с которой открылся вид на чистенький городок, раскинувшийся у подножия Машука. После перенесенных тягот город казался едва ли не земным раем: бульвар, по которому беспечно прогуливалась оживленная публика, звуки музыки, дамские туалеты, постриженные деревья и обилие цветов, чистота на улицах — все было необычно и приятно поражало взор. Петя устроился в гостинице, выглядевшей в сравнении со ставшей привычной походной жизнью просто роскошной. В этой обстановке особенно нелепым показалось ему грубое сукно юнкерской куртки, и он тотчас же послал за портным, чтобы заказать офицерское обмундирование. Старый еврей, пришедший снять мерку, цокал языком и закатывал глаза:

— Уф-уф, молодой человек, ваша талия, как у девицы. Чтоб я так жил! Где взять лекала? Хоть посылай за Линию! Вы часом не из тех, что танцуют на цыпочках? У тех тоже талия — перестаньте сказать…

Петя благодушно слушал его болтовню и улыбался, ему было вольно и хорошо.