Отчаянный шаг

Бегло оглядев оформление и убранство ресторана, она пришла к заключению, что он действительно самого высокого класса. Столик, за который их пригласили сесть, был покрыт льняной скатертью, сервирован серебряными приборами и сверкающим хрусталем, и, наконец, он был очень удобно расположен в углу просторного, залитого огнями свечей зала. Толстый мягкий ковер, роскошные кресла, ненавязчивая приятная музыка успокаивали ее взвинченные нервы. Пенни с любопытством дотронулась до красного бутона розы в серебряной вазе, стоявшей перед ней. Цветок был живой. Последняя роза лета, подумала она немного патетично, отказываясь взять меню, которое ей предлагал Сол.

— Я же сказала вам, что не голодна.

— Ну, а я голоден. — Кивком головы он подозвал официанта. — Дыню, затем, пожалуй, «Одинокую Веронику». Это сделайте дважды. И бутылку шабли «Премье Крю».

— Повторяю: я не хочу есть! — взорвалась Пенни, когда официант отошел от них. Глаза ее сверкали гневом. Проклятый Сол ван Димен! Он решил, во что бы то ни стало впихнуть в нее еду и заставить делать так, как ему хочется. И разве на самом деле он мог принять ее предложение, после того, что ей наговорил?

— Тогда оставьте все это, — холодно посоветовал Сол. — Если вам не нравится, можете выбрать, что хотите, когда я вас попрошу сделать это, но я не намерен смотреть, как вы сидите перед пустой тарелкой, как надутый ребенок.

— Хотела бы я знать, что вы намерены делать?! — парировала она, прекрасно сознавая, что не сможет устоять перед легкой и изысканной пищей, которую он для нее заказал. Она вдруг почувствовала, что ужасно хочет есть, — и это обстоятельство очень ее огорчило. Она ничего не желала от него, в особенности того, что могло бы ее порадовать.

— Я сказал вам, что намерен принять ваше предложение жениться на вас.

— После того, как вы уже отвергли эту идею? — В ее голосе слышался откровенный сарказм. — Вы что, считаете меня совсем дурой?

— Дурой? Нет. Глупенькой — да. — Сол замолчал, когда официант принес вино и, следуя традиции, вначале похвалил марку заказанного вина, затем выпитый на пробу глоток. Когда они вновь остались одни, Сол мягко продолжал: — Если вы считаете себя вправе предлагать мне брак, тогда уж оставьте мне право менять мое решение.

— Не очень-то часто вы пользовались этим правом. — Пенни даже не делала попытки скрыть, как он ей не нравится. — Вы, похоже, по природе упрямый и неуступчивый.

К сожалению, его нисколько не огорчило ее обвинение. Надо же, он даже умудрился улыбнуться: гримаса скривила его правильной формы рот — словно высеченный капризный рот греческого бога, — и это придало его худощавому лицу особую привлекательность.

Внезапно Пенни почувствовала, как теплая волна захлестывает все ее тело, она смущенно гадала, не так ли и ее сестра реагировала на этого человека. Она уставилась на белоснежную скатерть на столике, между тем, как его спокойный голос, казалось, лился над ее склоненной головой.

— Лично я считаю себя весьма решительным, но не собираюсь ссориться с вами из-за пустяков, из-за пары-другой определений.

Сол снова замолчал, когда официант поставил перед каждым из них по половинке дыни.

— Конечно, — продолжал Сол, когда официант снова удалился, — в ваш план следует внести кое-какие изменения.

Она автоматически подняла ложку и, расстроенная, посмотрела ему в глаза.

— Какие изменения?

— Мы с вами заключим не фиктивный, а нормальный брак и не будем заранее решать что-либо относительно признания этого брака недействительным либо относительно развода.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Затаив дыхание, Пенни с испугом смотрела на его лицо. Она не могла не заметить искорки живого интереса, пробивавшиеся сквозь его всегдашнюю холодность. Как мог он желать связать с ней свою жизнь, если считает ее безнравственной и своекорыстной?

— Вы говорите вполне серьезно? — наконец, задыхаясь, проговорила Пенни.

— Абсолютно серьезно. — В его улыбке не было ни тени сарказма. — Этим утром после вашего ухода я понял, что вы правы. Согласившись, стать крестным отцом Люси, я действительновзял на себя моральную ответственность за ее будущее и готов выполнить свои обязанности, тем более, что вы считаете меня лично виноватым в смерти ее родителей.

Гримаса страдания на мгновение исказила его лицо, и Пенни подумала, что это страдание искреннее. Она даже почувствовала себя неловко из-за того, что предъявила ему такое серьезное обвинение.

— И потому, — продолжал Сол, — я решил: необходимо, чтобы девочка росла в семье. Я мало знаком с ней, и единственное, что могу сделать, — это согласиться на ваше предложение и поддержать ваше обращение в суд. Это самый простой выход.

— Но вы же презираете меня! Как вы представляете себе постоянные отношения между нами? — Пенни так разволновалась, что не заметила, как ложкой отломила кусок дыни и отправила его в рот. Сочная и прохладная мякоть была очень приятной на вкус, но Пенни едва ощутила это.