Отче наш

И почти в тот же момент возникшее враз, внезапно, течение несет Андрея к лодке, несет сильно, властно и стремительно. Борт лодки вырастает перед глазами с поразительной быстротой, течение рвет Андрея в сторону и несет по кругу, но лодка с кричащей что-то Лушкой надвигается еще быстрее. Миг — и тяжелое смоленое дно ударит по голове. Андрей выбрасывает вверх руку, хватаясь за борт, рывком, боясь, чтобы не затянуло под днище, подается из воды, переваливаясь через борт. И вовремя: лодку кружит, словно травинку, на одном месте. Корма ее с сидящей там испуганной Лушкой грузно оседает, вода хлещет через борт.

— Сюда! — кричит Андрей, хватая девушку за руку и оттаскивая к середине лодки. Вода перестает хлестать через корму.

— Там… там… — истерично вскрикивает Лушка, махая рукой вниз. — Там Василек… Он увидел вас и прыгнул…

«Неужели… утонул?!» В сознании все ясней начинает прорываться догадка, что лодка как раз над знаменитыми своей недоброй славой шурфами, и — по странной случайности — именно в тот момент, когда озерная вода прорвалась вниз, в бездну шахт.

Прыгать в воду? Это в какое-то мгновение воспринимается как безумие! Но… Да, да, где-то там — Василек, его хрупкие мальчишеские лопатки мелькают на миг перед глазами Андрея. Или почудилось ему это?..

Андрей слышит новый вскрик Лушки, но уже не разбирает, что кричит она. В ушах тугими переливами колокольчиков звенит вода. Он нервно оглядывается: «Где парнишка?.. Где же парнишка?..» Но в мутном желтоватом свете видит лишь мелькающие на дне в одном направлении пригнутые стебли водорослей. Соображает: «Меня, наверное, несет туда, к шурфам… А Василек?.. Как задержаться?»

Он делает попытку приблизиться ко дну, чтобы ухватиться за стебли, вода тянет его вниз, в заросли, он ощущает под руками их жилистое, крепкое сплетение. И сразу тесно сдавливает грудь, а в ушах уже не звенят колокольчики, а что-то гудит, резко и непрерывно. И враз так больно стискивает голову, что Андрей обессиливает, чувствуя, что ему не хватает воздуха, и он вот-вот раскроет рот.

А откуда-то сверху надвигается что-то темное и большое. Андрей разглядел, что это илистая лавина. Сейчас она зацепит его, оплетет водорослями, и сознание новой опасности подсказывает ему: надо прижаться к зарослям, пока не минует его эта громада.

Он так и делает, уже ощущая, как по телу скользят стебли водорослей.

Силы оставляют Андрея. Слабо оттолкнувшись от дна, он взмахивает руками, помня лишь одно: еще какие-то малюсенькие секунды — и ему придет конец.

…Глотки воздуха опьяняют Андрея, он не сразу замечает, что рядом покачивается не одна Лушкина лодка, а несколько, и от берега приближаются все новые и новые.

И снова ныряет вглубь, быстро сообразив, что Василька так и не нашли. Но теперь долго находиться под водой Андрей уже не может, и вынырнул быстро, устало отплевываясь.

Какой-то парень, первым увидев Андрея, что-то кричит другим, осторожно подводит лодку и помогает ему взобраться.

— А Василек?..

— Нету… Не нашел…

Очень скоро подплывают другие лодки. Люди тихо переговариваются, хмурые и серьезные.

Несколько парней, лучшие пловцы поселка, больше часа ныряют возле камышового островка, но, когда они появляются, их уже ни о чем не расспрашивают. С каждой минутой становится все яснее: поиски ни к чему не приведут.

И вот уже одна, другая, третья… седьмая лодка тихо плывут к берегу, где толпится народ.

5

Возле дома Груздевых стоит машина. В кузове Ванюшка, наклонившись, что-то сталкивает на землю, судя по напряженно вздувшимся мускулам, — очень тяжелое. Устинья Семеновна вспоминает, что надо попросить его подвезти завтра на базар мешки с картофелем, и идет к машине.

— Здорово, сынок! — окликает она Груздева, заходя к открытому борту грузовой. «Ну и ну», — изумленно вскидывает брови, увидев, что сосед пытается столкнуть на землю массивную наковальню.

Ванюшка распрямляется, утирая грязный пот с лица, и невесело бросает:

— Здорово, тетка Устинья…

Устинья Семеновна видит, что парень сегодня не очень ласков с ней, как бывало всегда. Это может нарушить завтрашние планы: на тачке четыре мешка картофеля им с Любкой не увезти.

— Ей-богу, Иван, сердце радуется — какой ты сноровистый да проворный, — льстит она. — Жинка за тобой как за стеной каменной будет. Всякой бабе хочется, чтобы ейный мужик не от семьи, а к семье тащил. Только чтой-то долго ты уж не женишься… Аль невест на тебя не достает, а?

Хмурая усмешка скользит по лицу Ванюшки. Молча прижигает он спичкой папиросу, избегая ищущего взгляда Устиньи Семеновны. Видя, что она не уходит, бурчит:

— Нонче невестам-то все грамотеев да начальников подай, а мы, что ж, рабочий класс…

— Ну, не все ведь девки такие, — возражает Устинья Семеновна. — У меня вон Любка из воли родительской никогда не выйдет, захочу — за мусорщика пойдет, абы мне люб был… Ты случаем не видел — не с Лушкой она пошла на озеро?

— Хм… — хмыкает Ванюшка, выплевывая папиросу изо рта в кузов. — Хорош Лушка! В штанах… С вашим постояльцем потопали, сам видел.