Отче Наш (СИ)

- Не угодить... ничем не угодить. Бесполезно! Сейчас Он покажется добрым, внимательным озолотит словами, как яхонтами... ты слюни распустишь, да что-нибудь по мелочи упустишь - и всё, перед тобою тираннозавр. А жрет только скоромное, и на дух сигареты не переваривает. Бывает выпьет, но после этого уж сколько через наши руки прошло мажордомов... Потому и не пьет, что заказано... кровь у него бешенная, как у степного мерина... питается только сбалансированными диетами. Ты думаешь отчего мы эти канители разводим, да народ от работы гробим? да потому что Он...

Но тут снова мелодично напомнила о себе вертушка телефона. Выслушав, хозяин кабинета, потупив взор, кабаньи завилял хвостом. Но высокопоставленный собеседник уже взял себя в руки.

- Вот что, - почесывая себя под гражданским костюмом, сказал военный, - оформи эту пьянь на пятнадцать суток.

- Виноват! В связи с последними событиями всех суточников перевели под домашний надзор.

- Ну... засунь его тогда на химию, тут у вас неподалеку спец поселение.

- Без приговора?

- А то ты первый год на свете живешь.

- А с девочкой что делать, слухи поползут.

- Девочка с отцом уехали к родственникам. Все, выполнять.

- Есть.

Злые блюстители порядка - ни сна, ни отдыха измученной душе - везли за сотни километров закованный под ласточку протестующий груз. А в кустах кладбищенской черёмухи, на мгновение освещенной фарами патрульной машины, на дне исчезнувшего с поверхности земли фамильного склепа, лежало забытое человеческое дитя. Жива, Марена и Леля продолжали играть в карты, - на кону стояла безгрешная душа.

А в подземные сточные хранилища Гиганта, сливалась произведенная за рабочую смену бракованная продукция, которую усердно загубили всезнающие конторские специалисты с высшим техническим образованием.

Да начался заурядный запор "первого лица", на почве очередной сбалансированной диеты. Так что "любимый город" может жить, работать и спать спокойно.

13

Священник успел часок покосить перед заутреней службой. В ноздрях и бороде витал легкий аромат скошенной травы и благоухание кристальной росы во всем теле. На душе было легко и свободно, как в детстве. Священник торопился, потому что девочка-дитя всегда ждала на ступеньках церкви под навесом. Священник внутренне побаивался эту раннюю прихожанку. За все время их духовного знакомства священник ни разу не слышал ее голоса. И когда он пытался разговаривать вначале их встреч, то девчушка смиренно вздрагивала ресницами и молчала яко немая. Так они и общались: он вел заутренею службу в присутствии и отсутствии прихожан, а она бесплотно сияла справа от входа на южной стороне храма. На другие богослужения девочка не ходила.

Но сегодня всё было не так. Священник начал и закончил службу в одиночестве с Богом.

В пустом храме гулким басом затухали звуки вседневного славословия, когда плотно зримый сгусток воздуха мягко, но неудержимо, стал окутывать голову, плечи и грудь священника и подвел на то место, где обычно стаяла юница, у южных врат. У образа Пресвятой Богородицы сама собой вспыхнула одинокая свеча, неведома кем и когда вставленная в гнездо подсвечника. Священник встал на колени и стал молиться. Внутренним взором он видел как бы сосудохранильницу полную елея...

...дверь была настежь и куры уже успели отметить свое нашествие в пустой горнице. Священник выгнал курей, нашел половую тряпку и затер следы пребывания пернатых. Постоял у холодной печи, рассматривая разбросанные картины, наброски, этюды по бревенчатым стенам. Задержался перед портретом молодой женщины, лицом похожей на не пришедшую к заутреней девочку. Зачерпнул из ведра теплой воды, испил и вышел, прикрыв дверь деревянной щеколдой.

Начальник городского уездного отдела карабинеров был в кабинете. Только что кабинет покинули двое подчиненных, которым начальник приказал доставить художника на поселение. Со слов рьяных и сильно напуганных исполнителей стало известно, что служивые перестарались в рвении, и передержали тело художника, закованное наручниками в позе "ласточки". Когда опомнились, светало, и тело уже не подавало признаков жизни. Расконвоировав с большим усилием физических и нравственных сил остывшее тело, исходя потом, с последними лучами теплящегося сознания, под встающие первые лучи рассвета, в диком внутреннем состоянии, кинули негнущееся тело на остановке общественного транспорта в безлюдном месте...

...начальник карабинеров смотрел в окно. По улице как то странно через дорогу бежал высокий плотный человек в черном балахоне, распугивая полами одежды поток автомобилей. Кажись, ряса,- выдало информацию подсознание. И когда мысль перебралась в сознание и материализовалась - начальник стал потеть в мундир.

К полудню приступили к поискам. К обеду вернулся протрезвевший и ничего не помнящий со вчерашнего художник. Осаду ожидания "первого лица" сняли с рассветом. Жизнь по-тихому входила в потревоженное русло, и уже дроги повседневности погромыхивали по булыжной мостовой бытия, но не для всех.

14