Отчего умерла моя мама

А вот к середине 70-х в жизни нашей семьи стал, как на Курской дуге, намечаться коренной перелом. Во-первых, с наших родителей и меня свалился груз тревожного ожидания, связанного с окончанием мной школы и сдачей экзаменов в институт. Во-вторых, мы из маленькой двухкомнатной, слава богу, переехали в кажущуюся тогда огромной трехкомнатную квартиру и смогли, наконец, разъехаться по разным углам. А главное, в литературной среде начало меняться отношение к маме. Ее еще не начали печатать, но совершенно очевидно, что заметили. И в доме стали появляться известные в стране литературные критики. К этому же периоду относится знакомство мамы с Георгием Николаевичем Мунблитом, сценаристом популярных в свое время комедий «Музыкальная история» и «Антон Иванович сердится». Знакомство с ним и его женой Ниной Николаевной, ставшей маме близкой подругой, во многом способствовало тому, что маму в дальнейшем начали издавать, а по ее произведениям снимать фильмы. В этот же период незаметно стал меняться и круг знакомых батюшки. Как я уже упоминал, дороги родителей с их друзьями из прежней жизни незаметно, но без обид и к взаимному удовлетворению разошлись, и в доме стали появляться журналисты другого круга и ранга. Тогда же батюшка начал ездить в короткие командировки заграницу, правда, в основном по соцстранам, но это все равно для СССР было большой удачей. Я до сих пор помню первые в моей жизни фирменные джинсы «Rifle», которые он мне привез из Болгарии, когда я был уже студентом.

А затем под дурацким названием «Вам и не снилось», испортившим оригинальное «Роман и Юлия», которое намного более соответствовало историческому литературному источнику, напечатали мамину повесть. А позже сняли фильм.³ И машинка потихоньку закрутилась. И в доме не сразу, но постепенно появился достаток. Но родителям уже было хорошо за сорок, и на себя тратить деньги они не умели. Более того, и учиться этой в общем нехитрой науке не стали. Так их доходы всегда и шли на построение нашей с тобой, Катя, благополучной жизни. А первым их солидным капиталовложением стала двухкомнатная кооперативная квартира для моей молодой семьи, купленная перед рождением сына в 1984 году. Должен, Катя, тебе заметить, что с 1986 года и момента, когда я стал ассистентом кафедры инфекционных болезней ММСИ, а моя зарплата сравнялась с зарплатой батюшки, я и моя жена Лера (Валерия), а не какая-та Мурочка, как ты почему-то называешь ее в своих хрониках Нарнии, брать какие-либо деньги у моих и ее родителей перестали. Уезжая в Израиль и встав перед необходимостью доплатить за квартиру недостающую до ее полной стоимости сумму в ЖСК, иначе я ее не мог продать, я попросил недостающие деньги у матери, но все вернул. Кстати, по ценам 90-го года наша тогда уже трехкомнатная квартира в хорошем доме в Москве на свободном рынке стоила около 5 тысячи долларов. Представляешь, Катя, какой облом.

Когда я, Катя, еще учился в школе, разница в материальном достатке родителей детям мало бросалась в глаза, потому что, как, кажется, и в годы твоей учебы, и мальчики, и девочки носили одинаковую школьную форму. Разницу можно было заметить на переменках, когда небольшая часть учеников, «буржуинов», доставала из портфелей разные по цене и «деликатесности» завтраки. У меня завтраков никогда не было, да и не надо было. В школе была столовая, где нас кормили. А самыми крутыми из детей были те, кто мог принести в школу что-нибудь заграничное, «жвачку», например. У нас в классе, как, наверно, и в любом другом, был толстый претолстый мальчик, который, конечно же, был мишенью нападок. Но папа у него был какой-то «выездной» чин и привозил, естественно, всякие заграничные сокровища. Так этот парнишка навострился откупаться от своих мучителей жевательной резинкой. Я был озорным и ехидным пацаном, по недоумию не стесняющимся злых шуток, но слабых никогда не обижал. По крайней мере, старался этого не делать. Меня этому научила мама. Не могу сказать, что я встал на защиту того толстяка от всех. Но сам его не обижал и крайности со стороны других пресекал. За это тоже получал «жвачку». Но не как мучитель.