Отчет Брэдбери

Я провела с ним большую часть дня, бродя по дому, показывая разные предметы и называя их. Теперь всякий раз, просыпаясь, он желает встать. Нет никакого способа удержать его в постели. Я его понимаю. Он слишком долго пролежал в постели. Невозможно удержать его от того, чтобы он не встал и не начал бродить по дому. При этом он вполне может причинить себе вред, по неосторожности или преднамеренно. Правда, до сих пор он не давал мне повода опасаться за него. Я не могу запереть его в комнате. Дверь запирается изнутри. Но, даже если это можно было бы сделать, он ведь не заключенный. Единственный выход — не выпускать его из виду, как маленького, а на случай, когда он спит, у меня есть интерком. Пока он не выказывал никакого желания оставить дом. Я благодарна за это. Он слушает, когда я говорю, что это за предмет, но не повторяет за мной. Жутковато находиться вместе с тем, кто не разговаривает, но, в общем, не так уж плохо. Похоже, ему нравится молчать, и, вероятно, он желает, чтобы я говорила поменьше. Трудно сказать, что он видел раньше, что ему знакомо. Днем за обедом мы посмотрели по телевизору кулинарное шоу. Не могу сказать, смотрел ли он телевизор до этого. Кажется, он лишь слегка заинтересовался. Я порезала ему яблоко, и он все съел. Поджарила зеленую фасоль с луком, сельдереем и морковью, но он не стал есть приготовленные овощи. Дала ему целый персик, сырую фасоль, очищенную морковь и несколько стеблей сельдерея, и он их съел. Закончил обед несколькими ломтями хлеба с маслом, запил полной кружкой молока. На десерт я предложила ему небольшой шарик шоколадного мороженого с шоколадной крошкой. Мороженое ему понравилось, в самом деле понравилось, и я положила добавки. Себе я тоже взяла мороженого. Он отлично умеет пользоваться ложкой. Но я все равно не хочу давать ему вилку или нож.

У нас было несколько неловких моментов. Сегодня утром, после того, как я вернулась из магазина, после того, как мне позвонили, чтобы сообщить об изменившихся планах, я решила принять душ, пока он спит. Я оставила дверь ванной открытой, чтобы услышать, если он начнет кричать. Я уже вылезла из ванны и оборачивала волосы полотенцем, когда вошел он. Я была голая. Он ни капли не смутился. Он спокойно стоял и смотрел на меня. Могу сказать, что его особенно заинтересовала моя грудь, которая даже в свои лучшие времена не была особо красивой, а уж теперь, надо сказать, и вовсе неприглядна. Еще его явно изумили мои гениталии. Интересно, удивился ли он тому, что у меня нет члена? Он из первого поколения клонов, которое, как мы полагаем, не было рождено и выращено женщинами, поэтому он, возможно, никогда прежде не общался с женщинами или вовсе их не видел. Как ни странно, я не смутилась от того, что он на меня смотрит, и не сделала ни одного движения, чтобы прикрыться. Я всегда была застенчивой, даже чересчур. Мое тело всегда было большим и неуклюжим. С мужем я чувствовала себя более или менее свободно, но стеснялась разрешать ему смотреть на меня. Я очень надеюсь, что вела себя так не оттого, что не стеснялась клона, не оттого, что подсознательно не считаю его человеком.

Пробудившись от послеобеденного сна, он был весь покрыт потом. Ломка еще не совсем закончилась. Он позволил мне обтереть его губкой. Он подчинился, хотя не сказал ни слова и не подал знака, что понимает, о чем я говорю. Ему было бы проще принять душ, но я не могла позволить ему идти туда одному, а с ним я тоже не могла пойти. Несмотря на то, что он уже видел меня всю. Я сняла с него верх пижамы, оставив брюки. Расстелила на кровати пляжное полотенце и велела лечь. Наполнила таз горячей мыльной водой. У меня не было подходящей губки, поэтому я взяла махровую салфетку. Я вымыла его шею, руки, плечи, грудь и живот. Потом вымыла его ноги от коленей вниз. Вымыла ступни. Совершенно библейское действо. Мне хотелось, чтобы он перевернулся, чтобы я могла помыть ему спину, но он не стал этого делать. Я пела ему, пока мыла. Я чувствовала себя кем-то средним между сиделкой и гейшей. Я наклонилась над ним, приложив ко лбу влажную ткань. Он потянулся и коснулся моей груди. Прижался к ней всей ладонью. На мне был пуловер с воротником-лодочкой. Ложбинки между грудями не было видно. Смешно. Я сдерживалась, чтобы не потереться об него. Он уже видел мою грудь, и я подозреваю, что ему хотелось ощутить, какая она на ощупь. В его прикосновениях не было ничего агрессивного или открыто сексуального. Он был робок и нежен. Я приняла это за вполне исследовательское, любознательное движение. Он был любопытным. Это было сладко. Я так и сказала. На мне был лифчик. Я позволила ему задержать там руку.

Вторник. 21-е июля, 11:30.

Сегодня утром я совершила кое-что, чего лучше бы не происходило. Могу поклясться, у меня были самые лучшие намерения, но теперь мне страшно. Мне бы не хотелось, чтобы это когда-нибудь повторилось.

20:45.