Отчий дом

Он рассказывал о новостях деревенских, об умерших, родившихся. Что оползнем подточило овраг и снесло несколько бань, его чудом сохранилась. И стоит теперь одна-одинешенька в старом исконном ряду под липами, новый же ряд устроился по другую сторону оврага и далеко от пруда, но и ряд-то теперь невелик — три бани… Узнав, что у Василия дом в деревне по ту сторону гряды, увала, старик вспомнил, как в юности прошел туда пешком, на Макарьевскую ярмарку. Там, неподалеку от Макарьева, где жили его дальние родичи, в деревне Никола на Взгорье нашел себе Анну, жену свою, которая теперь уже третье лето как померла, оставив его одного…

Старик смотрел на них грустно-пронзительными глазами и улыбался доброй улыбкой.

Обратно Николай и Василий шли молча. Николай принес свою постель с сеновала и устроился рядом с Василием на лавках у приоткрытого окна, вместе со всеми.

Василий сидел под солнцем на лавочке у дома, уже поработав лопатой. Он покуривал самокрутку махорочную, пот стекал по лицу. Подумал, что рука, которая теперь держала карандаш и дневник, приобретает к вечеру мозоль. И вовсе не от писания, а от трудов праведных. Перед ним на огороде мелькал Николай. Одна грядка была уже вскопана, перелопачена их стараниями. И Николай на другом конце огорода, у соседнего пустого дома, перебирал, нарезал картошку для посадки. Василий записал: «Вспомнил юность. Сибирское голодное существование. Благолепие утреннего часа. Пока Николай топил печь, а братья собирали снаряжение для рыбной ловли, сходил к соседке (обаяние и предупредительность) договориться о молоке. Получил больше — сметану и мед. Благодарил, балагурил и обещал не остаться в долгу. Предложил свои услуги и помощь в огороде. Женщина опрятная, душевная. Две девочки — не робкого десятка. Отец сбежал в город. Якобы на заработки. Но кто теперь этому поверит. Хотя она его ждет. Несправедливость судьбы (историю записать потом). Пили молоко. С большим удовольствием беседовали, наблюдая друг за другом. Были внимательны. Посмотрим, что будет вечером. Уже полдень, а нас еще никто не посетил. Конечно, видели, как братья пошли на рыбную ловлю, и, наверное, подумали, что у нас есть дело. Как не быть!»

В это самое время послышались стук телеги, ржание лошади и крик женщины — будто неслась нечистая сила на своем помеле.

— Слышишь, — Николай поднялся от своих грядок, — Зинаида скачет. Хочет первой быть. Но что-то она запоздала. Ей бы полагалось к завтраку нагрянуть… Может, что случилось? Необыкновенное. Или наша Зинаида с очередной драки с мужем… Ну, держись! — и тут же замолчал, прикусил, что называется, удила, потому что в это мгновение Зинаида осаживала лошадь у забора. Отряхнулась, подняла голову:

— А вот и я, мальчики! Да у вас тут, смотрю, работа вовсю кипит. Однако вашу грядку вроде занесло, завело, как головку подсолнуха. Или вы, может, нарочно хотели? Покрасивше?!

— Да, — Николай улыбался во весь рот. — Именно нарочно. И покрасивше…

— А я как сказала? Не так, что ли? Может, у меня глаз кривой?

— Вот именно, — сказал Николай. — А как же иначе!

— А где же мой ненаглядный Евгений? — спросила Зинаида, подсаживаясь к Василию.

Николай отошел в сторону и с удивлением увидел кривизну грядки.

— Неужто рыбачить отправился? И меня не дождался! Вы, думаю, знаете, как меня зовут? — обратилась она к Василию, — Зинаидой, а вас я не знаю, хотя и могу догадаться.

Василий улыбался.

— Евгений, наверное, прибудет через неделю, я так думаю, его дела задержали… Он о вас многое рассказывал, я помню, говорил, что вы его опора. И вот теперь вижу, он совершенно прав.

— Ну уж вы скажете! — она сделала хитрое лицо, но улыбка при этом не могла совсем сойти с него. — Николай, миленький, да иди же ты сюда поскорей! Этот твой друг, он меня погубит… Как же получается, нет моего ненаглядного Евгения? А я-то надеялась…

— Будет твой Евгений, прилетит, недолго удержится в Москве. Ради одного любопытства и то приедет. Ты бы хоть письма почаще писала… Или, я думаю, не совсем ты готова к его приезду… Потому и сегодня запоздала… Догадываюсь, ничего и не сделано, что было обещано, — говорил Николай, подходя к Зинаиде. — Ну, расцелуемся, Матрена Патрикеевна!

— Да меня не так же звать, — смеялась Зинаида, увертываясь.

— Ну хорошо, Алиса Тимофеевна, — говорил Николай, пристраиваясь с другого боку и счищая с рук землю. — Как же ты могла все успеть?..

— Опять! Да что ты испытуешь меня!

— Дом-то хотя бы стоит?

— Куда ему деться!

— Вот и славно. Остальное приложится. Пристроим, надстроим, огородим… Мы как будто хотели Евгению забор поставить, если ты помнишь?..

— И помню, и знаю, и все уже приготовлено… Кстати, когда вы к нам думаете нагостить?

— Не знаю, — ответил Николай, — может, завтра. Когда пригласишь. Нам бы гряды вскопать да картошку посадить. Еще я рассады привез — салат, редиска, цветы… Двор прибрать не мешает. Кусты, смотри-ка, разрослись — малина, крыжовник, смородина…