Отчий край

Коноводы на рысях выехали на гребень сопки. Там их уже дожидались бойцы первого взвода, рослые, как на подбор, здоровяки. Пока они садились по коням, из леса вышли Кузьма Удалов и Роман. Ганька услыхал, как Удалов говорил возбужденному, подтянутому Роману.

- Смотри, Ромка, без всяких фокусов у меня. Веди себя спокойно, с выдержкой. Держи авторитет. Вот так! - поднес к его носу Удалов крепко сжатый кулак.

Взвод, выстроенный в колонну по три, с двумя белыми флажками на пиках, стал спускаться с сопки. Ганька не растерялся, пристроился в последнем ряду справа, привстав на стременах, чтобы казаться выше ростом. Он боялся, что Удалов прикажет ему вернуться, но тому было не до него. Придерживая левой рукой серебряную шашку, Удалов бежал на свой наблюдательный пункт, чтобы в бинокль следить за встречей парламентеров и в случае надобности поддержать своих пулеметным огнем.

Семеновские посланцы ехали медленно, с частыми остановками. На пиках у них было не два флажка, а целая дюжина. При каждой остановке они усердно размахивали ими, а находящийся при них трубач играл команду "слушай".

Когда расстояние между обеими группами сократилось до сотни шагов, они остановились. Со стороны белых выехали вперед три человека. Это были казачьи урядники в новых фуражках с желтыми околышами, с такими же погонами и лампасами. У двоих на суконных гимнастерках было по четыре георгиевских креста, Ганьке, с детских лет любившему красивую казачью форму, было странно видеть в ней бравых урядников, своих врагов.

С невольным восхищением он видел, что урядники подобранны и мужественны, какими и подобало быть георгиевским кавалерам.

- Геройские урядники-то! - сказал он оказавшемуся с ним рядом Белокопытову, рассудительному и уравновешенному парню из приискателей.

- Тоже мне нашел героев! - презрительно буркнул тот. - Резануть бы сейчас из пулемета, сволочей. Видеть их не могу.

- Ты, Белокопытов, не распаляй себя! - бросил ему третий в их ряду бывший батрак калганского станичного атамана Спиридон Пахоруков, с синим шрамом на щеке, зачарованно следивший за всем происходящим.

- Не бойся, у меня выдержки хватит. Я держусь спокойно. А вот ты отчего весь горишь и на седле крутишься?

- Да ведь один-то урядник наш, калганский. Кешкой Кокухиным зовут. Нас с ним раньше, бывало, водой не разольешь. Друг за друга горой стояли.

- Он что, богач?

- Какой к черту богач! Батраком до войны был, как и я. На службу его на общественные деньги снарядили. Его и за казака-то не считали, а он домой полным георгиевским кавалером вернулся. Женил его прежний хозяин на своей дочери, и забыл Кокухин своих старых друзей-товарищей... Окликнуть его, что ли?

- Не смей и думать об этом! - прикрикнул Белокопытов. - Тут вон какое серьезное дело, а ты забаву хочешь устроить.

Но Пахоруков не мог успокоиться. Отвернувшись от Белокопытова, он запаленно шептал Ганьке:

- Вот тебе и Кешка Кокухин!.. Разрядился, холера, как на свадьбу. А раньше одни штаны по году носил, с самой весны до поздней осени босиком и пахал и сеял, все ичиги жалел. Интересно, что с ним будет, если меня увидит?..

- Который он?

- Который слева едет и малость на цыгана смахивает.

Навстречу урядникам двинулись Роман, Лукашка Ивачев и один солдат из Мостовки. Про этого солдата рассказывали, что он шутя разгибает подковы. Все трое были храбры и красивы. Только не было у них такого нарядного вида, как у тех, одетых в казачью форму. Но тут Ганька вспомнил, что это свои, а те враги. Он оглянулся на соседей, и при виде охватившего всех напряжения у него сильно забилось сердце уже от страха и гордости за Романа, за верных его товарищей, выбрал которых он не случайно. Мысли его сразу стали другими. "У тех молодцы, да и у нас не хуже. Солдат-то как Илья Муромец. Вот бы сойтись им в шашки трое на трое. Солдат бы показал им. Да и Роман с Лукашкой не подкачали бы", - думал он, готовый, если понадобится, сорвать берданку из-за плеча.

Семеновцы остановились. Зычноголосый старший урядник предупреждающе поднял руку:

- Стой! Дальше нельзя!

"Вот черт, орет как! - возмутился Ганька. - Здесь ему подчиненных нет, чтобы глотку драть".

- Стой! - так же громко скомандовал Роман своим и спросил напряженно следивших за каждым его движением урядников: - Кто вы такие?

- Парламентеры наказного и походного атамана Забайкальского казачьего войска генерал-лейтенанта Семенова!

- Что вам нужно от нас?

- Имеем приказ вручить вам воззвание атамана!

- Просим огласить его! Иначе не примем и разговаривать с вами не будем.

Этого урядники не ожидали. Лица их стали еще напряженней. Старший держал в руках свернутое в трубку воззвание, не решаясь приступить к чтению, а Кокухин нервно теребил темляк своей шашки. Роман понял, что поступил правильно. Воззвание, очевидно, было оскорбительным для партизан.

- На этот счет у нас нет никаких полномочий! - нашелся и крикнул урядник.

- Плевать на полномочия! Читай! - потребовал Роман и тут же пригрозил: - Если в воззвании только ругань да помои на нашу голову, можете поворачивать обратно.