Отчуждение

– Впервые ты посягнула на мое лицо! И сделала это намеренно, без каких-то веских на то причин, в угоду своему тщеславию! Но незаслуженная пощечина – это уже далеко не невинная забава! Я мог простить тебе беспричинные подзатыльники, ежедневные измывательства, язвительные насмешки и твою развращенность! Но, видно, аппетит приходит во время еды, и ты пожелала нанести мне телесное оскорбление! – От удушающей злобы на скулах мальчика выступили багровые пятна. – Ты задела мое самое больное место – лицо! И без того не слишком привлекательное. Этим ты совершила непростительную ошибку! Раньше я еще сомневался в твоей виновности, считая, что ты всего лишь блудливая сучка, настроение которой зависит от похотливой штучки промеж ног! Но оказывается, я глубоко ошибался! Ты далеко не рабыня своих низменных пристрастий, ты более отвратительное создание! Зловредный оборотень – прелестный безобидный цветок, под радужными лепестками которого скрываются ядовитые шипы! – он презрительно сплюнул на пол и раздраженно растер слюну подошвой сланца. – Но ты не на того напала, я не беззащитное создание! Я не поддамся твоим чарам, животное! – зло выдавил Том и скрылся в своей комнате, залезая, как обычно, под кровать. Потрясая кулаком, сквозь сжатые зубы он пригрозил: – Я с корнем вырву твои ядовитые клыки, чтобы ты никому больше не смогла причинить боль!

Голова раскалывалась от усталости. Он ведь почти всю ночь не спал: вначале его мучили острые приступы непонятного припадка, а под утро, только он забылся в тревожном глубоком сне, как его немедленно разбудила сестра, движимая бредовыми идеями. Том чувствовал себя настоящей развалиной, словно всю ночь простоял у станка. И, ко всему прочему, он так вымотался от молчаливого противостояния с сестрой, что не осталось никаких сил. Но пусть он и страшно устал, душа ликовала от единственной мысли, что он вышел из поединка характеров бесспорным победителем, что для будущего имело немаловажное значение.

– А теперь спать! – тихо пробурчал Том, едва ворочая языком. – Спать до тех пор, пока полностью не восстановятся силы!

На короткое время он огородил себя от всех посягательств со стороны сестры. Он был уверен на все сто процентов, что сегодня она его больше не потревожит. Негодяйка получила достойный отпор. Он дал ей ясно понять, что способен за себя постоять.

Веки налились свинцовой тяжестью и сами собой закрылись. Том сонно подсунул ладони под голову и, замерев в удобной позе, мгновенно заснул, упоенный очередной, но пока еще не столь очевидной победой.

Время незаметно летело. На улице быстро стемнело.

Внезапно его разбудил сердитый крик матери:

– Том, иди ужинать!

Сон сняло как рукой, Том заторможенно поднялся на колени и, озабоченно всматриваясь в окно, рассеянно ответил:

– Не хочу!

– Вот несносный мальчишка – вечно противится! – сквозь звонкое бренчание тарелок и кастрюль донесся с кухни недовольный ропот матери.

– Пусть остается голодным, нечего его упрашивать! Не убудет с него, если день не набьет брюхо! – вставил свое веское слово отец. – Вот питоны жрут один раз в неделю, и ничего, чувствуют себя превосходно! Так же и нашему динозавру ничего не грозит! – и гнусаво рассмеялся.

– Смейся-смейся! – скрипя зубами от ненависти, угрюмо прошептал мальчик. – Смотри только, не лопни от смеха!

Язвительная насмешка отца поразила в самое сердце, причиняя душевную боль, чего раньше не случалось. Том от обиды закусил губу и с силой сжимал до тех пор, пока не почувствовал во рту металлический привкус.

– Еще надо посмотреть, кто из нас монстр, любимый папочка! – дрожащим голосом возразил мальчик, облизывая пересохшие губы. – Яблоко от яблони недалеко падает!

В воображении Тома отец предстал огромной мишенью, в которую он с превеликим удовольствием разрядил бы полную обойму пистолетных патронов, разнося в клочья ненавистный силуэт.

«Ладно, не стоит заводиться! – успокоил он себя. – Мы еще отыграемся за причиненные страдания! Отец никуда не денется – всему свое время. Сегодня его ожидают другие дела».

– Уже вечер?! – удивленно заметил Том и озабоченно взглянул на будильник. – Десять часов! Прекрасно!

До магической операции осталось два часа. Два неизмеримо долгих часа, предшествующих началу конца, – мальчик, не мигая, уставился в сумрачную тень угла, расплываясь в мечтательно улыбке.

– Ты меня игнорируешь?! – с кухни повторно раздался раздраженный окрик матери. Но теперь в истеричном голосе слышались железные нотки. – Помой руки и немедленно садись за стол! Я не собираюсь звать тебя трижды!

Она твердо настаивала на его появлении.

– Не хочу! Я недавно ужинал! – соврав, громко выкрикнул Том, и шепотом добавил: – Я уже сыт по горло одним лишь вашим ненавистным присутствием!