Отчуждение (СИ)

Честно говоря, мне очень хочется продолжить свои бесперспективные попытки его зарезать, но в этот момент из ванной появляется Джилли. При виде меня она тут же пугается и что-то кричит, но я уже не в том состоянии, чтобы понимать человеческую речь. Сестра кидается между нами, и я кое-как начинаю осознавать, что эти двое знакомы и более того, что не присутствие постороннего пугает Джил, а скорее направленный на него нож.

— Я думала, что ты придешь намного позже, — оправдывается сестра.

— Кто он? — раздраженно спрашиваю я, а мужчина начинает натягивать брюки.

Из-за двери моей спальни слышится не менее раздраженное поскребывание, так что я открываю ее, выпуская Микки на волю. Кот торжественно выходит, наводит разъяренный взгляд на стреноженного штанами мужчину и молнией бросается на него. Мужчина кричит и падает, Микки с громогласным рычанием начинает работать когтями, а Джилли кидается их разнимать, придерживая рукой разъезжающееся полотенце. Я же вижу, как робот в углу набирает номер службы спасения.

Мне приходится перезванивать и отменять вызов, предварительно закрывшись в ванной. Дверь немного приглушает отборную брань, которой бандит кроет моего кота. Микки уже воет от злости и ругается в ответ на своем кошачьем. Не уверена, что оператор верит в мою историю. Возможно, теперь сидит и вызывает нам психиатрическую помощь.

В конце концов нам удается вытолкать полуодетого бандита (или кто он там по профессиональной принадлежности) из квартиры.

— Кто это был? — повторяю свой вопрос.

— Его зовут Пал, — говорит Джилли, собирая по всей комнате свою одежду.

— Это сокращенный вариант его имени?

— Нет, кличка такая. Связана с родом его занятий.

— Он что, профессиональный поджигатель? — единственное, что приходит мне в голову.

— Я точно не знаю, — совершенно серьезно отвечает Джилли.

— А за что он собирался заплатить?!

— Он заплатил вперед, — говорит сестренка и, тяжело вздохнув, бросает собранные вещи обратно на пол. — Ты не сердись, я просто не знала, как тебе сказать.

— Я не сержусь, но я в ужасе, — понимаю, что до сегодняшнего дня у меня все было не так уж и плохо. — Извини, ты для этого сюда приехала? Чтобы было куда водить…клиентов?

— Бет, нам нужны деньги. Много. — Говорит моя маленькая сестренка безнадежным голосом.

— Но до сих пор нам хватало.

— Нет, не хватало, — кажется, Джилли готова заплакать. — Ты просто давно не жила с отцом, не видела его каждый день. Не понимаешь, как он сдал, как тяжело ему дается все время лежать на своей постели и быть обузой для всех. А я читала статьи…и там столько всего придумано для таких как он. И новые курсы лечения, и специальные кровати и приспособления всякие. Его можно было бы вывозить из квартиры каждый день, может быть даже вылечить со временем. Но нужно в разы больше денег, нам с тобой так просто столько не заработать.

— Но ты можешь попасть в серьезную беду. Ты понимаешь, что отец этого бы себе никогда не простил, что ты из-за него…

— Ничего плохого не случится! — остановила меня Джилли. — Моя хорошая подруга найдет мне нормальный клиентов. Она уже нашла Пала. Он хороший. Всегда ходит только к одной девочке, просто меняет время от времени. Очень добрый и хорошо платит.

Кажется, у меня снова началась паника, и я быстро затараторила:

— Слушай, Джилли. Давай ты пока повременишь с этим. Спокойно сдашь экзамены, поступишь в университет, попробуешь устроиться куда-нибудь на лето. А я, пока нет занятий, найду вторую работу. У меня уже есть одна, и там хорошо платят. Я уверена, мы сможем и так накопить на все, что ты присмотрела для отца.

Мы продолжаем препираться до позднего вечера и ложимся спать в самых расстроенных чувствах.

Спровадив меня в интернат, тетка взяла на попечение еще двоих маленьких детей, а меня оставила в покое. С тех пор я видел тетку и сестру всего несколько раз. Ни они, ни я не стремились к таким встречам. Все же были праздники, которые мне полагалось проводить с семьей. Я приезжал домой, где всегда в эти дни было много народу — теткиных многочисленных подруг. Я садился с ними за один стол, но чувствовал себя тенью давно почившего и не особо любимого родственника. Передо мною ставили тарелку и больше не обращали внимания.