Отдай, детка! Ты же старшая! (СИ)

Горянова застонала в две ладони, мгновенно прикрывших покрасневшее от нахлынувших воспоминаний лицо.

— Герман заткнись! И так тошно!

— Отходняк — закон веселой жизни! — довольно заметил тот и гаденько заржал. — Теть, а ты точно вчера ничего не принимала, пока я в туалет отлучался?

— С ума сошел?

— Нет, ну просто в обычной жизни ты сдержанная такая, а там вчера оторвой была, безбашенной! Вот я и уточняю… ты так танцевала, так песни орала… Может, тебе подсыпали что — нибудь в водичку, пока я отлучался?

— А что это за «папкины дядьки» там сидели? — решила перевести разговор Даринка.

— А? Так это…бате на неделе новое звание присвоили, так вот они с народом и отмечали. Уж очень Лев Борисович «Чижа» уважает…

— Там твой отец был? Час от часу не легче…

— Ага! Он когда меня с тобой увидел, ну, это, когда я тебя со сцены стаскивал, он потом мне сразу эсэмэску прислал, чтобы я незамедлительно домой возвращался. От тебя сплошная польза, теть!

— А тогда почему ты здесь?

— А я отбился до сегодняшнего обеда. Пообещал тебя сначала в адекватный вид привести… Слушай, теть, у тебя вчера так глаза горели, словно ты под кайфом…

— Под кайфом? — Даринка слабо дернула уголком губ. — Знаешь, Гер, — вдруг решила признаться она, — а я и чувствовала себя необычно, словно в дурмане. Так здорово там было! Это впервые со мной, представляешь?! Я вообще рок никогда не любила, никогда не слушала, а тут… Словно и не я это была, а кто — то другой…

— Я заметил… — он снова хмыкнул. — И половина эмэвдэшников нашей области тоже…

— Да хватит меня подкалывать, чудовище малолетнее! — неожиданно тепло сказала она, с трудом удерживая рвущуюся улыбку, и вдруг протянула руку, в неосознанном жесте нежно растрепав его белокурую челку.

— Тёёёёть! Чего это тебя на нежность потянуло? А?!

— Не знаю… Просто подумала, что за эти три дня с тобой я прожила словно целую жизнь, яркую, интересную, непредсказуемую… Спасибо тебе…

Мажорчик наклонился вперед:

— Ой! Что делается! — протянул он, заглядывая ей в глаза, и с оскалом истинного Казановы тут же предупредил. — Не трогай меня так! Я возбуждаюсь! — потом отодвинулся и снова нацепил на лицо свое ехидно — приторное выражение. — Яркую жизнь, говоришь? Ну — ну! Вот только завтра, мне кажется, ты не будешь уже такой довольной, когда все в твоей затхлой конторке узнают про твою необузданную, горячую и развязную натуру.

Горянова на провокацию не поддалась:

— Откуда? Там не было МОИХ знакомых, а значит, мое отступничество от мира разумных и сдержанных пройдет незамеченным для мироздания и всеобщего миропорядка.

Герман расслабленно откинулся назад, окинул Горянову наглейшим взглядом и, не скрывая удовольствия, спросил:

— Как это не было?! А Лилька со своим ухажером?

— Там была Лиля? Как?

— А так! Они вообще напротив нас сидели, и тебя, когда ты полезла на сцену, видели преотлично!

— Лилька — друг! — успокоила себя Горянова. — Она не выдаст!

— Блажен, кто верует…

Резкий звонок прервал разговор, и Даринка поплелась открывать, чувствую, что звонок в субботу утром — явно не к добру. Так и случилось! Элька влетела в дом неугомонным холодным вихрем, вся морозная, свежая, румяная, с внушительными пакетами, в которых что — то гремело и позвякивало.

— Уф! Еле донесла! — шмякнула она об пол чем-то по звуку напоминающим кастрюлю.

— О! Родственница приперлась, — поприветствовал ее мажорчик, прежде чем Даринка успела что — либо сказать. — Чего это у тебя там звенит?

— Привет, уплемянённый! Ты навечно поселился или как?

— Или как!

Но Элька уже не слушала его, а бордо вытряхивалась из куртки и одновременно, скидывая на ходу сапоги, вручала один пакет Герману, другой — сестре.

— На кухню несите! Чего застыли!

— Эля, что это?

— Значит, так, — вздохнула мелкая, уже направляясь в ванную мыть руки и крича оттуда под аккомпанемент льющейся воды, — мамка с папкой тебе еды передали. Я им по секрету сказала, что у тебя Ванечка. Про Герку не стала, мало ли что, папа не так поймет, и будет всем армагедец. Ну, не суть! Значит, я сказала, что у тебя в холодильнике шаром покати. Сама работаешь по ночам, готовить некогда. А мама сказала, что хорошего мальчика кормить нужно. Вот и насовали тебе еды. И вообще, скажи мне спасибо, что я отговорила их к тебе ехать с Ваней знакомиться.

— Спасибо! — только и смогла вымолвить Даринка, понимая, что идея с всепрощением теряет свою привлекательность и ей снова хочется, как встарь, мелкую задушить. — Ты зачем родителям про Ваню сказала? Кто тебя просил?

— Ну, это, — удивилась Элька, — а что такого? Это же не секрет? У тебя же с ним все серьезно? Ванечка — вообще золото! За таких держаться надо! Молчаливый, красивый, верный…Зарабатывает…Тебе уже двадцать семь не за горами, замуж пора… А кстати, где Иван?

— В деревне! — вставил веское слово Герман, с неизменным весельем наблюдая, как у Даринки закипает кровь.

— Поехали к нему! — мгновенно рванула к дверям мелкая.

— Эля! Прекрати сейчас же вмешиваться в мою жизнь!