Отдай мое сердце

– То, что слышали, – отрезал Гэйшери. – Мой друг заразил своими мрачными мыслями весь Мир. Я понял, что происходит, когда у Темной Стороны окончательно испортился характер, и она начала запугивать всех, кто к ней приходил. Только со мной оставалась приветливой – ясно почему: ее любимчик всегда был мне рад. Но ладно, пусть бы пугала, мы ее любим всякой. И, кстати, наша любовь постепенно снова смягчила ее нрав. Гораздо хуже то, что мысли моего друга предопределили будущее Мира. Мир попал под его влияние и твердо решил рухнуть, когда люди станут слишком много колдовать. Я поздно спохватился; то есть, спохватился-то почти вовремя, просто долго с этим делом тянул, не хотел убивать самого близкого человека. Но пришлось. А как вы думаете, почему я ввязался в спасение Мира? И остальных наших уговорил, хотя они совсем не горели желанием делать чужую работу. Да и не принято у нас насильно спасать.

– Потому, что если бы Мир все-таки рухнул, получилось бы, что вы зря убили лучшего друга? Можно было оставить как есть? А раз уцелел, значит, все было сделано правильно?

– Да, – кивнул Гэйшери. – Вы меня понимаете. Именно в этом я и пытался себя убедить. Собственно, до сих пор пытаюсь, изо дня в день. Не сказал бы, что всерьез надеюсь однажды добиться успеха, но это уже иной вопрос. К тому же не затянул бы я так надолго, Мир, глядишь, не успел бы сродниться с идеей собственной гибели от человеческого колдовства и устремиться к ней, как к желанному финалу. Окажись я решительней, все пошло бы иначе; не знаю в точности, как, слишком много несбывшихся будущих видел, и все они давно перепутались у меня в голове. Ну да какая разница, если есть только то, что есть.

– Никогда ни о чем подобном не слышал, – вздохнул я.

– Естественно, не слышали. Я об этом никому из ваших не рассказывал. Вы – первый. И вовсе не потому, что я думаю, будто мой рассказ вам хоть чем-то полезен, это все-таки вряд ли. Не берите в голову, я совсем не пророк. Просто у меня сегодня поганое настроение, а вы умеете слушать. И вовремя подвернулись под руку. Устал я от этой ноши. К тому же, когда в Мире такая пакость творится, поневоле начинаешь думать, что все было зря.

Я не стал говорить, что на самом деле ничего особенного в Мире не творится. Подумаешь, выискался какой-то деятельный придурок, или несколько – а в какую эпоху без них обходилось? Однако по себе знаю: в минуту отчаяния разумные аргументы не действуют. А когда она заканчивается, человек преспокойно находит эти аргументы сам, столько, сколько понадобится и еще парочку про запас.

– Думаете, я преувеличиваю? – усмехнулся Гэйшери. – Это вы просто еще не поняли, что я всегда прав. Даже когда говорю глупости. Особенно когда говорю глупости! Кто ж виноват, что правда часто бывает так же глупа, как люди? Вот и моя такова. Столько тысячелетий прошло, Мир уцелел, не рухнул, но живущие здесь люди по-прежнему думают не в ту сторону, вместо радости бесконечных возможностей видят в магии зло. Не такого будущего я хотел для своего Мира! – он умолк и вдруг совершенно по-детски обиженно добавил: – Я совсем иначе это себе представлял.

– Ну слушайте! – не выдержал я. – Ничего не делается сразу, в один день. На все нужно время. Сами подумайте: у нас война между Орденами всего сто с небольшим лет назад закончилась. Вы сами сегодня заметили, что в городе прекрасная атмосфера. И это только начало, то ли еще будет. Надо просто подождать.

– Вот чего я терпеть не могу, так это ждать, – мрачно буркнул Гэйшери.

– Я тоже. Но вам проще: сами говорили, что можете пересечь Мост Времени и посмотреть, как у нас все будет через тысячу лет.

– Могу, если меня там кто-нибудь встретит, – неохотно согласился он. – Я давно решил договориться с Сотофой, на нее в таком деле можно положиться, но… Положа руку на сердце, я просто боюсь. Я и сейчас к вам идти боялся. Я вообще не особо храбрый, только делаю вид. Думал, а вдруг стало еще хуже, чем было? Приду и увижу, что уцелевший по моей воле Мир совсем запаршивел? И как я потом буду жить с таким грузом? А придется – еще восемьсот с лишним лет, согласно договору. Раньше мне уходить нельзя. Но рискнул. И правильно сделал, сам вижу, что стало заметно получше. Однако нет никаких гарантий, что мне понравится то, к чему вы придете через тысячу лет. Поэтому посмотрю на ваше будущее за несколько дней до смерти. Чтобы не слишком долго мучиться, если выйдет не по-моему. А если по-моему – отлично, умру счастливым, точно зная, что все-таки справился. С какой стороны ни глянь, так лучше всего.

– Я почему-то был уверен, что вы вообще бессмертны, – зачем-то сказал я.