Отдайся за Миллион (СИ)

— Когда все очевидно, то почему бы и нет, — теперь слова бьют в солнечное сплетение. Принимает напряженную позу, прячет ладони в карманы брюк. От мужчины пропитанной похотью следа не остается. Маска циника приходит на смену. — Одно другому не мешает, — добавляет сверху, отчего прикатывает мерзость.

— Я больше не желаю к данной теме возвращаться, господин Измайлов. Все сказано в прошлый раз. Прекратите, пожалуйста, выдавать того чего нет. Очевидно, — ставлю ударение. —Вы находитесь в глубоком заблуждение. Что сейчас произошло, большая ошибка и подобного не повторится, — пока храбро отстаиваю свою позицию, меня уничтожают тьмой. И я упорно верю своим высказываниям, так как ни под каким предлогом не намерена встречаться с человеком.

— Уверенна?

— Безусловно. Дайте мне спокойно доработать и закончить рекламную компанию.

— Свободна, — швыряет холодно и до отвращения жестоко. Чувствую себя, его секретаршей, которую норовили использовать в качестве тренажера. Точнее для снятия стресса.

— До свидания, — стараюсь держать лицо, придерживаться взрослой позиции. Уже у выхода бросает коротко.

— Стой.

Боже очередной раунд я не в силах выдержать.

— Слушаю, — держусь за ручку, срастаюсь с металлом.

Тыкнув по гаджету, ждет ответа абонента.

— Марк, подгони машину к черном входу. Да, прямо сейчас, — отключается. Пересекает пространство ленивой поступью, играет мускулами, грацией адского создателя. Что он задумал сложно понять. Но и, наверное, неважно. — Пошли, — выходит передо мной. Проходим мимо приемной. Далее по пролету коридора и с противоположной стороны кабинета, оказывается еще одна дверь с выходом на лестничную площадку отличающейся от прежней. Нажатием кнопки вызывает лифт, — Внизу тебя ждет машина, водитель отвезёт тебя куда укажешь, — первым нарушает молчание. Скидывает синий пиджак, протягивает небрежным жестом.

— Я предыдущий не вернула, — игнорирую, скрестив руки перед собой.

— Оставь себе, — раздраженно кидает на плечи одежду некой подачкой. — Ну или передай через Романова, — с каким-то ехидством бросает напоминание. Тот самый намек моего статуса, отсутствия нравственности и семейных ценностей. Вопреки тому, что выдала отказ. —Прикройся. Но не стоит прикрываться благородством, выстави счет бухгалтерии за нанесенный ущерб, — окидывает фирменной темнотой, настолько подавляющий, что желудок подпрыгивает к горлу и вновь тошнота возвращается.

Освобождает помещение оставив последнее слово за собой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 33

Заявление на развод естественно не подала. Вернее, мой внешний вид поспособствовал этому.

Проклятье.

Нервно кусаю губы, заламывая пальцы.

Анализирую дичь. Оживляю сцену часом ранее. Меня охватывает новая порция мандража.

Что за чертовщина со мной творится? По какой причине так и тянет в ослепительное пекло, которое олицетворяет Измайлов?

Что со мной не так? Ведь инстинкты мне упорно горланят об угрозе и опасности.

Да, вроде противостояла мужчине. Но с каким трудом. Поддалась безумию за секунды, забыв обо всем и бросилась в пропасть.

Интенсивно растираю ладонями лицо прогоняя из памяти эротичные фрагменты, отчего моментально стягивает бедра спазмами и неудовлетворенностью.

Будучи дома, более часа рассматриваю костюмы, висевшие на плечиках.

И это далеко не акт благородства или особого расположения.

Бесспорно, все делается с умыслом.

Про симпатию уже говорить нечего. Банальная похоть, стандартная потребность безотказно получить все и сразу.

И пусть ему неизвестно о разногласиях в семье, предательстве и предстоящем разводе. Однако должна же соблюдаться мужская солидарность, некое табу, что проявлять открытый интерес к чужой жене недопустимо и бесчестно.

Между тем Измайлов действует с точностью до наоборот. Каждую встречу меня методично проверяют на прочность. Снова назойливое чувство распирает изнутри, что со мной играют.

Хватаюсь за голову, собираю волосы в хвост с силой оттягивая вниз.

Необходимо что-то предпринять. Как-то отвлечься от морока, что засасывает в трясину.

Звонок мобильного оживает нетерпеливо, мазнув по дисплею, откидываю аппарат на кровать.

Тупая боль слабым импульсом отдается в груди.

Когда в систему приходит сбой, первоочередно перемыкает источник, вышибая пробки. Свет отключается.

Чувства меркнут и учишься ориентироваться в темноте. Благодаря чему эмоции постепенно атрофированы.

Зазубренный нож в спину привнес свои плоды.

Аналогичное состояние в глубине души по отношению к предателю. И недавняя перепалка с бывшим закрутила последние гайки в наших отношениях.

В ушах стоит хруст бутонов и тонких стеблей по которым прошелся Романов.

Но парадокс мой внутренний стержень лишь окреп.

Заботливая, удобная и мягкая Романова Аурика осталась там, в пределах той квартиры.

С предательством Степана, медленно запускается регенерация.