Отдаленное настоящее, или же FUTURE РERFECT

Ну, а глава семьи, подрабатывавший по вечерам мойщиком посуды в небольшом китайском ресторанчике неподалеку, на днях был оттуда уволен — благодаря прибытию из Пекина в Петербург (наверняка по подложному паспорту) троюродного брата владельца — бывшего партийного чиновника. Прочих заработков пока не предвиделось, субботний выпуск «Ведомостей» был прочитан от корки до корки еще накануне, и кандидат физматнаук, радиофизик Николай Иванович Марков неожиданно обнаружил, что располагает некоторой толикой свободного времени. Время решено было употребить на продолжение статьи, начатой года два назад и медленно — по абзацу в месяц — продвигавшейся к завершению. Не то, чтобы Николай Иванович всерьез надеялся когда-нибудь пристроить ее хотя бы в факультетский «Вестник», но мало ли…

Пока Николай Иванович перечитывал написанное прежде, отпрыски его, словно маленькие, причудливые механизмы, низали заколки-«невидимки» на алые с золотой каймой картонки в форме сердечка и, не моргая, смотрели в экран телевизора.

Присутствие телевизора в доме шло вразрез со всеми принципами и убеждениями доцента Маркова. Однако сей вредоносный предмет, здорово подержанный, был получен госпожой Марковой в подарок — муж подруги ее матери владел чем-то наподобие небольшого ателье по ремонту электроприборов. Ряд политических соображений (в конце концов, теща просто была женщиной невредной) вынудил Николая Ивановича поступиться принципами…

Здесь мысль слегка затормозила. Отчего-то слегка — неприятно — закружилась голова. И только теперь Петяша вспомнил, что уже давно — и не на шутку — хочет жрать.

Да что же там Катерина из ванной не выходит? Сколько ждать-то; ужинать пора! Живот от голода эпиталамы поет!

Петяша прислушался.

В ванной все так же журчал душ…

…а из кухни, сквозь ор радио, явственно раздался скрип табурета.

Петяша замер.

Эт-то еще что за?..

Неслышно прокравшись к кухне, Петяша прислушался. Внутри все натянулось, точно готовая лопнуть струна — не так давно пережитое давало о себе знать.

За дверью, сквозь оглушительную музыку, раздался кашель.

Петяша окинул взглядом прихожую. Чужой обуви у порога не наблюдалось. Тогда он, дотянувшись до палки от швабры, другой рукою рывком распахнул дверь кухни.

Нет, в кухне вовсе не попивал кофеек каким-нибудь сверхъестественным образом проникший в квартиру жуткий злонамеренный адвокат-парапсихолог Георгий Моисеевич Флейшман.

Не было там ничего непонятного и страшного.

За столом замер от неожиданности над рюмкой добытого из кухонного шкафа коньяку давний Петяшин приятель под названием Володька Бабаков, человек, исключительно приятный в общении, но начисто лишенный вкуса к созиданию, вследствие чего — философ и вместе вечный студент, проживавший в петергофском студгородке без телефона и потому давным-давно снабженный на всякий случай ключом от входной двери.

Внутренности Петяшины, поджавшиеся было от напряжения нервов, начали понемногу расправляться, а легкие, напротив, сократились, из чего вышел облегченный вздох.

Володька, меж тем, с несколько опасливой улыбкой отодвинул от себя рюмку.

— Здоров. Я думал, это ты в ванной плещешься… Кто у тебя там?

Мягкая, прохладная слабость облегчения, ласково надавив на плечи и под колени, заставила Петяшу опуститься на табурет.

— Здоров. Я провизии промыслить ходил.

— Шикарно живешь, — одобрительно заметил Володька, кивая на коньяк. — А в общагах слухи о тебе ходят. Сначала говорили, что помер, и как бы, не от голоду, а потом, что книгу издал и даже какую-то премию за это огреб. Может, хоть последнее правда? Тогда, экземпляр с тебя!