Отдаленное настоящее, или же FUTURE РERFECT

— Я-то откуда знаю? — вскинулся Володька. — Сидели, о геополитике беседовали… Он вдруг сорвался и на лестницу. А там… Не знаю. Вроде бы и не было ничего. А с другой стороны, такое… не рассказать! С одной стороны — ничего, а с другой…

— Л-ладно…

Димыч налил полстакана и себе, разом выпил, задумчиво посмотрел на Петяшу, пребывавшего в невменяемости, и внезапно сильно хлестнул его костяшками пальцев по щеке.

Голова Петяшина мотнулась в сторону. Резкая боль заставила малость прийти в себя.

— Быстро! Не думая! — скомандовал Димыч. — Что с тобой было? Что ты чувствовал?

— Ч-черно все, — через всхлип проговорил Петяша. — У него глаза мертвые. А в глазах… то есть, из глаз… словом, везде вокруг…

Он замолчал.

Димыч покачал головой.

— Как ни странно, ответ исчерпывающе понятен. Звучит парадоксом, однако — факт. Вряд ли возможно описать лучше.

Трудно было понять, говорит он всерьез, или просто мрачно иронизирует.

— Чего описать? — с ужасом спросил ничего не понимавший Володька.

Но Димыч, словно не слыша его слов, устремил задумчивый взгляд к потолку, а затем внезапно встал и пошел в прихожую.

Слышно хлопнула входная дверь.

— Петька, — Володька положил руку Петяше на плечо, — что за фигня? Что с тобой случилось? У тебя же, правда, виски поседели…

Из прихожей вернулся Димыч. Смерив Петяшу каким-то странным взглядом, он молча кивнул Володьке, и вместе они вышли из комнаты.

В прихожей смачно клацнул замок входной двери, и от этого звука голова Петяшина моментально заполнилась до предела какой-то нестерпимо горячей мутью. Комната завертелась перед глазами, а после, разом погасла, точно служащие горэнергоснабжения, опамятовавшись от невесть чем вызванного приступа альтруизма, вновь отключили злостному неплательщику электричество.

26

Когда Петяша открыл глаза, вокруг было по-прежнему темно. Он, раздетый и укрытый одеялом, лежал на тахте. Рядом, уткнувшись носом в его плечо, посапывала Катерина.

Некоторое время Петяша лежал так, без единой мысли в голове. Затем безмысленная пустота обернулась безотчетной неуютной тревогой, непонятно чем вызванной. О сущности и причинах ее уже следовало задуматься.

Полежав еще немного, он осторожно, чтобы не разбудить Кати, выпростался из-под одеяла; как был, не одеваясь, прокрался к двери в квартиру и выглянул на лестничную клетку.

Тихий, гулкий полумрак парадной оказался совершенно таким, как обычно.

Ни Бориса, ни даже мертвого тела его — не было и помину.

Как же это? — растерянно подумал Петяша. — Неужто, Димыч с Вовкой куда-то уволокли? Зачем? Куда дели? Это же вроде преступления получается; а соседи по лестнице, особенно, есть там бабка такая вредная, из квартиры слева, наверняка через глазок в дверях усекли, как они тут колбасились… Или — нет? Или — это все вообще был сон, а он, Петяша, поскольку снов обычно не видит и к ним не привык, думает теперь хрен знает, что?

С какого боку подступиться к выяснению истинного положения дел, было непонятно. В конце концов Петяша решил, что лучше будет сидеть и не дергаться, пока его не трогают. Соседская вредная бабка, кабы что-то, по ее мнению, противозаконное заприметила, давно бы вызвала милицию, и уж тут бы без него, Петяши, никак не обошлось бы.

Раз все до сих пор спокойно, значит…

Однако дальше положение вещей можно было расшифровывать долго, и все варианты получались равновероятными. Поэтому Петяша счел за лучшее вернуться в квартиру и снова улечься в постель.

Оказавшись под одеялом, он — как-то на удивление сразу — заснул.

Разбудил его яркий солнечный свет.

Разлепив веки, Петяша нашел наступившее утро на редкость покойным. Тикавший на столе будильник показывал двадцать минут двенадцатого; солнце высвечивало на полу яркие неправильные четырехугольники; на дворе резвились дети, изображавшие, судя по кровожадным возгласам, каких-то нынешних мультяшных героев. Рядом все так же уютно спала Катерина. Вот же нервы у человека, подумал Петяша. Вчера тут такое было, а она ни единого вопроса не задала!

Спит себе…

Хотя, если ему, Петяше, все это попросту приснилось, приглючилось, какие там вопросы, что за бред в голову лезет…

Или бред в голову лезет как раз оттого, что «сон» имел место на самом деле?

Голова, надо сказать, под влиянием упомянутого бреда — а, может, просто спросонья — ощущала себя тяжеловато. Петяша прошел в кухню, поставил на самый маленький огонь джезву с кофе, затем отправился в ванную и влез под прохладный душ. Стоя под хиленьким водопадиком и одновременно орудуя зубной щеткой, он принялся приводить в порядок мысли.

Человек, утративший способность отличать реальность от всего остального, он — что? Он, вероятнее всего, находится в не шибко-то здравом уме. Может, голодуха так повлияла?

А, может, вообще всего этого — денег, еды, Катерины, разлада с Елкой — нет, и он, Петяша, вовсе лежит у себя на тахте, как лежал, и — это… как выражаются английские товарищи, starving to death?

Такого оборота тоже нельзя было полностью исключить. Но это ж насколько надо с ума сойти, чтобы такие достоверные глюки…