Отдаленные последствия. Иракская сага

– Не будешь под ногами путаться, крысиный хвост,– сказал Смит, хотя это он «путался под ногами» у «Хаммера», и это показалось ему настолько смешно, что он захохотал, точнее, раскрыл рот, но тут же подавился смехом...

Бозонель. Научный центр.

Большой адронный коллайдер

« Что-то сегодня они суетятся, как муравьи, эти лысоголовые»,– думал Клод Фара, проезжая на своей моечной машине вдоль огромной серебристо-синей трубы ускорителя. Потолочные светильники отражались в хроме и полированной стали, бросали пульсирующие блики на стены изогнутого бетонного тоннеля, уходящего в ослепительную бесконечность. В ушах звучал сладчайший голос Зуйры Айяль, поющей о дождях любви, что омывают сады вечности. Глаза у Клода Фара слезились – то ли от резкого света, то ли от восхищения.

Он работает здесь полгода, время вполне достаточное, чтобы привыкнуть к чему угодно. Но каждое утро он замирает, пораженный размерами этого чудовища. Чтобы обойти его – просто обойти быстрым шагом, ничего больше не делая,– ему понадобился бы весь рабочий день, а то и два. Если не три...

Доехав до шестого стыка на трубе, где он развернулся в прошлый раз, Фара включил вакуумную установку. Никакого гула он не услышал – во-первых, он был в наушниках, а во-вторых, вакуум работал практически бесшумно, и его можно заметить только по трепетанию резиновых полосок внизу кожуха.

На табло анализатора светилась литера «D» – это означает, что еще грязно. Когда загорится «C», можно будет переходить к следующему участку. Всего он должен убрать тысячу двести квадратных метров площади – это сектор «3-4», его зона ответственности, как выражается мсье Плюи, начальник по науке, один из этих лысоголовых. Фара уже успел раз пройтись с машиной по всей площади, но пыль собирается быстро, и, чтобы не дать ей расплодиться, приходится делать, как минимум, четыре рейса в день.

Фара развернул машину, включил режим мойки и направился обратно к шестому стыку, откуда недавно начал свой маршрут.

Сидя в открытой кабине машины, он передвигался по бетонной дорожке, ограниченной со стороны трубы ускорителя предупреждающей желтой линией (Зуйра поет о маленьком доме на восточном склоне горы), а с другой стороны узкоколейкой, по которой разъезжают техники. Здесь много закоулков, где любит собираться пыль и всякий мусор, но для этой машины нет ничего невозможного, она, если надо, высосет сигарету изо рта у дежурного, который сидит по ту сторону бетонной стены. Техника космического уровня, ничего не скажешь... Да. Как и все здесь. Загвоздка лишь в том, что назначение всех этих технических чудес остается для Клода Фара загадкой. Ну, понятно, например, если это «Ауди» – сел и поехал. Понятно, если это ракета, на которой можно куда-то улететь или, что еще лучше, обрушить ее на голову каким-нибудь отморозкам вроде американского президента. А это многокилометровое чудище, свернувшееся кольцом на стометровой глубине, словно стальной змей, кусающий себя за хвост,– оно зачем?

Мсье Плюи говорит о каких-то протонах, которые будут разгоняться и сталкиваться внутри ускорителя. Разгоняться и сталкиваться. Да. Не смейтесь, он именно так и сказал. И больше ничего этот змей делать не будет – вообще. Обычный человек до такого не додумается, это уж точно. Это надо быть лысоголовым, окончить два университета и, в конце концов, свихнуться на своей науке, чтобы потратить сотни миллиардов долларов на такую игрушку. Разгоняются, понимаете ли, и сталкиваются... Видно, ученые, которые строили эту штуку, были парнями чудаковатыми, «с ромашкой в ухе», как выражается тетушка Эйнаб,– только на самом деле не в ухе, конечно, а сами понимаете где. Попробовали бы лучше помыть столько метров, сколько он моет! Нет, только языками горазды чесать!

За тридцать минут до старта – контрольная видеоконференция всех подразделений, участвующих в испытаниях. Все на местах, все готовы. Плюи пригладил рукой растрепанные волосы, улыбнулся в экран команде Малого линейного ускорителя:

– Загоняйте шары в лузу, ребята. Поехали!

Все время, пока шел предварительный разгон частиц, он провел в дальнем углу операторской, у кофейного автомата, что-то тихо обсуждая с Главным конструктором и вливая в себя чашку за чашкой крепкий эспрессо. Иногда от пульта доносился голос дежурного инженера:

– ...Пошла инжекция в синхротрон!

– ...Пошла инжекция в бустер!

– ...Инжекция в суперсинхротрон!..

Он вернулся к пульту за три минуты до старта. Дежурный молча кивнул: все идет как надо.

– Обратный отсчет,– объявил Плюи в микрофон.

Стало тихо. Только механический голос синтезатора, с преувеличенной четкостью отмеряющий оставшиеся секунды, прыгал в тишине, словно мячик.

– ...два... один... ноль.