Отдам любовь в хорошие руки

Однако вскоре она сменила гнев на милость, и через полчаса мы уже сидели на ковре, и дети, доверчиво глядя мне в глаза, отвечали на вопросы.

— О чем вы мечтаете?

— Чтобы нас любили воспитательки, — с детской непосредственностью отвечает смешная конопатая девочка лет семи.

— А что такое любовь?

— Это когда целуются, — без тени сомнения произносит мальчуган.

— А вы знаете, нашей Оле так повезло, она отравилась, и ее возили в больницу. Туда, в ваш мир, — шепотом сказал мальчишка, который не выбежал, когда я пришла.

— Что значит — в наш мир? — не совсем поняла я.

— Ну тот, за оградой, где машины, магазины, людей много. — Он смотрел на меня с удивлением.

— Дети! Все моют руки и обедать! — прозвучал строгий голос воспитательницы, и дети послушно пошли в умывальную комнату. Там у каждого в личной ячейке висело полотенце с его именем и с инвентарным номером.

Я осталась одна и стала оглядываться по сторонам. Все очень чисто, ухожено, хорошая мебель и дорогие игрушки. Я подошла к кроватке, взяла в руки пушистого мишку и вздрогнула — на ухе у него стоял жирный номер. Присмотревшись повнимательнее, я обнаружила нечто поразившее меня до глубины души: со всех сторон, со всех игрушек, одежды и посуды на меня смотрели бездушные инвентарные номера.

— Эти дети никогда не играют в дочки-матери, в продавца или водителя. Потому что они не знают, что это такое. Они почти не покидают территорию детского дома, и мир для них — это маленькое огороженное пространство, — произнесла воспитательница. Она поняла, о чем я думаю. Я подавленно молчала.

— Вы пообедали с нами? — спросила она.

— А можно, я еще раз приду?

Она улыбнулась одними глазами.

«Детский дом — это учреждение, где живут дети, которых наказали несколько раз. Сначала их бросили, а потом изолировали от общества. Их выращивают в искусственном мире, лишив самого главного витамина детства — любви, а затем выбрасывают в жизнь на выживание». Так я начала свой репортаж из казенного дома. Потом подумала и стерла написанное. Я не была готова писать на эту тему.

Я стала бывать там каждую неделю. Сначала мне казалось, что я просто хочу вникнуть как следует в сложную тему и написать хороший репортаж. Потом поняла, что мне хочется понять этих детей и помочь им. И даже в глубине души я боялась признаться себе, что главная причина моих походов в этот казенный дом — это молчаливый мальчик с грустными глазами. Его звали Алешей, и он собирался идти в первый класс. В нем не было ничего особенного, если не считать выразительных карих глаз, которые так красноречиво говорили о том, что у этого ребенка внутри… Он заикался, поэтому всегда молчал. Когда я впервые увидела глаза этого человечка, они сказали мне больше, чем могут рассказать друг другу люди при долгом общении.

— Расскажи о себе, — попросила я его, когда мы уже стали понемногу общаться.

— М-мы, м-мы… — Он стал заикаться и удрученно замолчал.

— Почему ты говоришь «мы»? Ведь я прошу рассказать о себе.

Позже я узнала, что детдомовские дети обычно не говорят «я», они привыкли говорить о себе во множественном числе, потому что не разделяют себя и свою коммуну.

— Давайте поиграем в магазин. Я продавец, а вы покупатели. За деньги вы можете приобрести любой товар в моем магазине! — Я изо всех сил пыталась приобщить детей к нашей, реальной, жизни.

— Дайте мне пять килограммов конфет! — И малыш протягивает мне все «деньги».

— А зачем тебе так много?

— Это на всех. — Ему был непонятен мой вопрос.

— Но у тебя совсем не останется денег, — попыталась я научить его практичности.

— А зачем они нужны?

Господи, ну как объяснить этим несмышленышам, зачем в этой жизни нужны деньги?

— Понимаешь, за деньги можно купить все, что тебе нужно.

— Вот за такие бумажки? — На его лице написано удивление.

— Да, именно за такие бумажки.

— Тогда я хотел бы купить маму…

Алеша не сразу привык к моим визитам и не сразу поверил, что я прихожу именно к нему. Наверное, боялся разочарований. А я очень боялась его разочаровать.

— Ты будешь приходить ко мне, даже если узнаешь, что я плохой? — Взгляд пытливых детских глаз пронзил меня насквозь.

— Но ведь ты не плохой, ты хороший! — Я улыбнулась сквозь слезы.

— А если я стану плохим, ты все равно п-п-придешь? — с трудом договорил фразу Алеша.

— Ты для меня всегда будешь самым хорошим, и, что бы ни случилось, я приду.

Однажды я уговорила своего институтского приятеля составить мне компанию. Когда мы зашли в группу, дети уставились на него с изумлением, а потом хором стали кричать: «Как тебя зовут?»

— Меня зовут Саша, — ответил он чинно.

— Ура! Мама Саша пришла!

Тут уже наступила наша очередь удивляться. Почему «мама Саша»?

— Они просто не знают, что такое папа. А мужчин вообще видят только по телевизору, ведь у нас весь персонал женский, — объяснила нам воспитательница.