Отданная, или жена императора

— У вас война на носу, мы с вами оба были по ту сторону от долины и видели собственными глазами на что способны темные, и что в этот раз они готовятся совершать не единичные набеги, их цель полноценное уничтожение и подчинение свободных людей. Их земли устали от темной энергии, они давно не плодоносят, среди простого населения процветает голод, зато верхушка и армия крепнет, питаясь отчаянием и страхом нижних. И они созрели идти к нам, — произнёс Гарриет.

— Я знаю, — спокойно отреагировал на тираду Лорриель, — в отличие от тебя, я жил по ту сторону, а не как ты, занимался разведкой любопытства ради.

— Значит, вы тем более должны понимать, чем нам всем грозит их нападение, — горячо принялся убеждать Гарриет. — Звезды давно предсказали, что именно вы станете тем, кто спасет людей от гнета темных!

— И по-твоему ради судеб многих тысяч я должен пожертвовать жизнью одной ни в чем не повинной девушки?

— Если так суждено, то да.

Я вздрогнула. Не зря я и раньше считала, что в Гарриете нет человечности, лишь магия и рассудок.

— Иногда мне кажется, что ты слишком помешался на своих звездах и не видишь ничего кроме них, — ответил Лорриель и, судя по звукам, вышел прочь из кабинета.

Гарриет постоял еще некоторое время в молчании, а потом последовал вслед за императором.

Теперь можно было выходить и мне, но куда теперь податься, я не знала.

POV Лорриель

Стремительно вышел из чужого кабинета и пошел куда-то, сам не знаю куда.

В этом дворце слишком много помещений, никому не нужно так много, это расточительство. Где-то люди целыми семьями ютятся в крошечной лачуге, не превышающей размеров стандартной гардеробной в этом дворце, а здесь же издавна царил культ излишества.

Тьфу на них. Тьфу.

Как же я их всех ненавидел, горячо, по-черному ненавидел, когда вынужден был существовать на той стороне, ведь я часто карабкался на ту единственную гору, по которой всегда проходила незримая граница между миром темных и обычных людей, и смотрел сюда, прямо на этот дворец.

Это обычный человеческий глаз ни за что не разглядит здание на таком большом расстоянии, ведь между этим княжеством и владениями темных не одна сотня, а, быть может, и тысяча миль. Но я никогда не был человеком с обычными глазами. Да и не только глазами.

Да и весь фокус фактически состоял в том, что это княжество последнее на этой стороне, дальше только якобы бескрайняя степь, которая и упиралась в ту самую гору, на которой я с раннего детства организовал свой наблюдательный пункт.

И крайне непонятным для меня всегда было то, что эти мелкие богатые людишки додумались сотворить столько вещей для всеобщего комфорта, а также чтобы потешить собственное тщеславие, но ни на один миг никто из них не задумался о том, чтобы развивать армию, укреплять стены, поддерживать надежные союзы с соседями, чтобы в случае войны было кому прийти на помощь.

Но нет. Дед Чедвика Чейза только собственным эгом был занят, за что боги его и покарали в итоге. Практически не пожил в столь желанных стенах.

А внук его и того глупее, затеял заговор, переворот после недавнего переворота. А-хах, было бы очень смешно, если бы не было так печально.

Люди измельчали. По крайней мере, многие из них. И порой, глядя на таких, как лорд Чейз, я думаю, что мой темный наставник не был так уже не прав, когда говорил, что при захвате темными людских территорий, они получат по заслугам, потому что их прогнившие извращенные души давно охотнее смотрят на тьму, нежели заставляют направлять себя к свету.

Но стоит вспомнить Амелию Уиттел, как сразу начинаешь сомневаться, а так ли оно на самом деле?

Она очень светлая по своей природе, она как хрупкая радуга в дождливый день. Я с самого первого взгляда на нее знал это, ведь заглянуть в людскую душу для меня никогда не составляло труда, и мне даже не нужно было для этого прибегать к магии и звездам, как обычно поступал Гарриет.

И по его словам я должен буду пожертвовать ею ради всеобщего блага!?

И где справедливость?

Пока что я испытывал куда большее желание сделать наоборот, чтобы весь проклятый мир пожертвовал собою ради жизни одной светлой души.

Ее отец, кстати, тоже хороший человек, и он сразу понял, что грозит его дочери.

Не знал, он никак не мог знать о ритуале, который мне нужен, нет. Но почувствовал, интуитивно почувствовал, что что-то не так, что-то не чисто. И отказал.

Я ведь, признаться, даже был рад, услышав его ответ. Был рад одно мгновение. А потом мною снова завладел прагматичный темный я, который понимал, что девушка нужна.

Ох, от женщин слишком много хлопот, правильно говорил мой наставник. Он, наверное, на том свете сейчас удивленно ухмыляется, от того, что я наконец-то начал признавать правоту его слов.

Будь он здесь, я даже знаю, что бы он сказал.

— Лорриель, ты так долго противился своей сущности, а все ради чего? Чтобы прийти к ней, — довольный собой, он бы улыбнулся, скрестил руки на груди и продолжил. — Зря ты меня убил, ты всего лишь вырвался из внешних границ нашего мира, но сам мир остался в тебе по праву рождения.