Отданная вампиру (СИ)

В гостиной, пыльной и тёмной, было темно, окна прикрыты шторами. Хозяин подошёл к чему-то громоздкому и чёрному — рояль, это же настоящий рояль, я такой только в городской школе видела! — отвернулся от меня на миг — и тут же десятком огоньков вспыхнул старинный подсвечник.

Как быстро он зажёг свечи! И чем?

— Присаживайся, — мужчина кивнул на диван. — Займёмся сейчас твоей ногой… угостить, правда, нечем.

— Не на… — начала было я, садясь, и тут же замолчала, потому что хозяин дома опустился передо мной на колени. Свечи пылали за его спиной, и, казалось, его тёмные волосы отливают алым.

— Вы что делаете?

— В тех рамках, что мне дозволены, как правило, что хочу.

— Нет, я…

— Сиди смирно. Посмотрю твою ногу.

— Вы врач?

— Отчасти. Я очень много кто.

— Дайте я сниму сапог…

— С этим пустяковым делом я тоже справлюсь.

И он действительно стянул с меня сапог, а затем короткий чулок. Было ужасно неловко — и от прикосновений, почти интимных, чужого человека к обнажённой коже, и от вида собственной распухшей щиколотки, и от этого внимательного пронзительного взгляда, и просто от ситуации: ворвалась в чужой дом, и теперь кажусь хозяину то ли выдумщицей, то ли лгуньей.

А сам-то хозяин хорош! Строит тут из себя… таинственность разводит, на Аякса напраслину наводит… Потому и не целует, что любит, что хочет, чтобы в брачную ночь у нас всё было, как полагается! Да с чего этот чернявый вообще взял, что…

— Как вас зовут?

— Имя, моя милая гостья, это власть. Не стоит сообщать его первому встречному, пришедшему с непонятными мотивами…

Пальцы беззастенчиво ощупывали голую стопу. Возможно, от смущения, но мне показалось, что боль действительно отступала.

— Но ведь я вам сказала своё имя…

— Верно. И потому у меня есть теперь власть над тобой, — он чуть улыбнулся и вдруг нагнулся, целуя кожу над пальцами ноги.

— Вы что делаете!

— Я так давно не видел живой женщины так близко, — сказал он тихо. — А если она молода, красива, свежа, нецелована… Она пахнет совершенно иначе, чем призраки... Я хочу тебя попробовать. Немного, это не больно. Не бойся. Зато боль уйдёт, надолго. И волки тебя не тронут.

— Не трогайте..!

Вот теперь страх нахлынул сбивающей с ног волной, и снова вспомнились слова бабки о том, что не стоит входить в дом к нечисти… А я, дура, вошла! Забежала! Уж лучше волки, чем этот…

Мужчина мягко потянул край моего платья до колена, я попыталась лягнуть его в лицо, вырваться, но этот нехитрый манёвр был обречён на поражение. Он гибким движением поднялся, вжимая меня в софу, не то всматриваясь, не то внюхиваясь в лицо. Ноздри едва заметно раздувались, губы чуть приоткрылись, и пахло от него… чем-то знакомым, свежим. Воздухом после грозы?

Его тело было таким тяжёлым, таким настоящим, но тут я вспомнила, что не увидела отражения в зеркале. Зубы застучали.

— Не бойся. Я только самую малость…

Холодные губы, упругие и твёрдые, коснулись шеи, руки ухватились за волосы, распутывая, распуская уложенную косу. Меня уже трясло от страха, и только одна абсурдная мысль билась в голове: его губы совсем не походили на губы Аякса. Совсем…

Сухими поцелуями он прошёлся по шее, вдохнул запах распущенных волос. Прижался к пульсирующей жилке, приподнялся чуть выше… и укусил.

То есть, разумом я понимала, что это укус — но кожа, словно вмиг застыв, заледенев, не почувствовала боли. Он не отрывался от моей шеи, и ощущение проникновения, тягучего пульсирующего кровотока, связывающего нас невидимой прочной нитью, вдруг отдалось странным возбуждением внизу живота. Я обмякла, не контролируя собственное тело, а мужчина, так и не назвавший имени, подмял меня полностью под себя, руками скользя по ногам, и я сжала колени — но тут же развела их, подпуская гладящую руку с сокровенному межножью. Я так стеснялась, когда в результате поглаживаний Аякса складочки между ног становились чуть влажными, а этот даже не трогал меня там — но я уже чувствовала, как призывно тянулось что-то внутри, горячо и мокро.

— Отпустите, ну зачем я вам, вы что делаете, сейчас же даже не ночь, — не страх и не злость, а именно стыд заставил меня снова сжать колени и приподняться. Боль в ноге действительно прошла без следа. — Не убивайте меня, я не хотела…

— Не убью, — он тоже поднял голову. — А почему ты заговорила о ночи?

— Вы же… нечисть, — Всесоздатель, как же глупо и по-детски это звучит!

Незнакомец тихо засмеялся.

— Ты моя гостья, я твой… твоё видение. Какая разница, ночь сейчас или день? Ты прекрасна, ты восхитительно вкусная. Я хочу тебя. Хочу попробовать тебя везде, — и он коснулся губами моих губ, сперва легко, а потом настойчиво раздвигая их, проталкиваясь языком внутрь.

И я ничего не могла поделать.

Во рту почувствовался странный, но такой знакомый чуть кисловатый привкус… кровь. Это его губы были перепачканы моей кровью…

— Нет! — хотела сказать я, но не получилось издать ни звука. Тогда я попыталась вытолкнуть его язык своим… это не было похоже на битву. Скорее, на танец.