Отдел 13

— Технически ты уже мёртв, нужно правильно выбирать себе друзей. Ты получил просто несколько запасных дней.

— Знаете, давайте я просто уеду жить в какую-нибудь пустую деревню или к буддистам, например.

— Я не могу так рисковать, выпуская тебя из поля зрения, а времени следить за тобой у меня нет. Но я не зверь, дам тебе пару дней для поиска аргументов для чуди. Но даже если всё получится, работать ты станешь на нас, никто не позволит колдуну с отрядом мстительных духов жить без контроля сверху. Я думаю, ты меня понял. Рекомендую обратить внимание на Тюштяна, возможно, чудь заинтересуют его поиски. Всё понятно?

— Да, спасибо. Я постараюсь с ними договориться, думаю, им тоже не захочется покидать этот мир. Можно вопрос, а что это за странный камень? Мне он почему-то не нравится.

— Это камень с берегов реки Смородины, а не нравится он тебе потому, что делает видимой навь и заставляет покойников возвращаться на другой берег. Так подстраховался, чтобы твои родичи втихушку не напали, пока мы болтаем. Жду тебя в нашем отделе послезавтра с решённой проблемой. Вот адрес, — Терпков протянул Святославу бумажку с адресом. — До встречи, боец.

Терпков принял свой прежний облик и вышел из машины, оставив Святослава думать обо всём случившемся. Соображать было сложно, и Святослав закрыл глаза, вся прошлая жизнь показалась какой-то ерундой. Написание программ для сетевых магазинов, зумы с начальством, скандалы с пьющими родственниками, редкие свидания с девушками — всё это было каким-то мелким и ничтожным по сравнению с открывшейся перед глазами Святослава бездной, полной тьмы и силы. Он чувствовал эту бездну рядом, он знал, что может черпать её, рядом взметнулись серые вихри, и в машине появились ещё три фигуры: два пожилых мужчины и женщина. Они смотрели на Святослава своими белыми глазами, такими же, как у него.

Терпков сел в свою машину и взглянул на девочку на пассажирском сиденье. Худенькая и хрупкая, она, кажется, утонула в своём огромном чёрном пальто, из горловины которого торчала её лохматая голова с коротко стриженными волосами, на коленях лежал смотанный серый шарф, из центра которого высовывались две крысиные мордочки.

— Ну что, Настасья, как тебя наш новоиспечённый колдун?

— Скучный какой-то, рохля. А он точно сможет с чудью договориться?

— Ничего, новые родичи его быстро перевоспитают. Договорится, не такой уж он и мямля и силу почувствовал, главное — потом время правильно тянуть, ему надо сначала научиться самому жить, без их силы. А если что не так, я на все его вещи следилки повесил, не скроется. Так кто отчёт для Егора Ильича писать будет?

— Детей эксплуатировать нельзя.

— Хитрюга, как в расследование лезть и секси следователя изображать, так она взрослая, а как отчёт писать. Вот пожалуюсь я отцу Кириллу, что ты старших не уважаешь.

Настасья высунула язык, а крысы возмущённо запищали, Терпков рассмеялся.

Змеиное кольцо

Удушающе сладко пахли флоксы, клумбу с которыми полола Софья. Сухая земля крошилась под коленями, пылью оседая на рабочих перчатках и юбке. Белая косынка почти не помогала от солнца, и хотелось пить. Маме сегодня повезло больше, ей досталось послушание в столовой, от прополки она отговорилась больной спиной. Полоть было скучно и поговорить не с кем, другая трудница была молчаливой тёткой с поджатыми губами и рот открывала, лишь чтобы помолиться. Часы на колокольне стали вызванивать мелодию, а в Казанском соборе закончился молебен. Софья подняла голову, разглядывая людей, выходящих со службы. Толпа гудела, словно пчелиный рой, покидающий улей. Смотреть на паломников быстро надоело, и Софья решила вернуться к работе, но тут заметила рядом на лавочке священника. Он был в очках и что-то внимательно читал в смартфоне, почувствовав взгляд Софьи, тоже поднял голову и посмотрел на девушку.

— Умаялась, дитя моё? Сходи до трапезной, попей, — он благодушно улыбнулся Софье, та удивилась, как он сам не спарился, сидя на солнцепеке в чёрном старом пиджаке, надетом прямо на подрясник.

С земли она встала, но идти за водой передумала. Интереснее поболтать с кем-нибудь, а за разговор со священником её монашки точно не заругают.

— Благословите, батюшка, — сказал она, сложив руки, как учила её мама.

— Бог благословит, — священник положил руку на голову. — Я иерей Кирилл. А тебя как зовут, дитя моё?

— Софья. Вы в этом храме служите?

— Я неместный, я тут такой же паломник, как и ты.

— Я не паломник, мама притащила. Очень хочет меня в монастырь. В монашки.

— А ты?

— Я не хочу, у меня жених есть, но мама ругается, говорит, я дурочка. Нечего идиотам размножаться, и если я в монашки не пойду, то, когда она умрёт, меня в ПНИ сдадут. А вы знаете, что такое ПНИ?

— Знаю, нехорошее это место.

— Тут тоже плохо и страшно бывает. Я вот, когда вечером с девчонками Святую Канавку мыла, видела, как за перилами женщина молилась. Так на неё монстр напал, большой такой, на змея с ногами похож. Я кричала-кричала, но ей не помогли, а меня мама наказала потом.

— Может, они ни женщины не видели, ни монстра, вот и не поняли тебя.