Отдел 15-К

— Молодой еще, — ухмыльнулся Герман. — Коль, у нас тут не как везде, так что скажи «спасибо» и радуйся.

— Я радуюсь, — почесал затылок Колька. — Да, вот еще. А если он нашу беседу записывать будет? Или на скрытую камеру снимет? Ввек же не отмоюсь потом.

— А мы бумажку напишем — успокоил его Ровнин — О том, что ты участвуешь в оперативной разработке криминального сообщества. И в сейф ее. Снимут тебя непременно, но ты не волнуйся — это ему для себя нужно. Чтобы на привязи тебя держать. Коля, не переживай — службе твоей это не повредит никак, поверь мне. Ты в нашем отделе, а у нас как на Дону — отсюда выдачи нет.

Колька, хоть и пообтесался уже, все равно никак не мог в голове свести воедино все мысли. Он прекрасно знал, что подобная операция должна была пройти кучу инстанций, ее надо было увязывать и согласовывать, писать соответствующие рапорты. А здесь — бумажку накалякают и в сейф положат. И все. И — «не волнуйся».

Хотя — так оно куда проще, кто бы спорил? Главное — чтобы это потом боком ему не вышло. А если Ровнин сказал, что все пучком будет — значит, так оно и будет.

— Но — никакой самодеятельности, — попросил у Кольки Ровнин. — Этот Арвен — птица непростая, много за ним всякого. Я его пробил еще по весне, когда он начал вокруг нашего отдела петли наматывать. Очень неприятная личность. И завязок на самом верху у него немало — деньги все любят.

— А на что мы ему сдались? — задал Колька вопрос, который ему давно покоя не давал. — Чего он к нам прицепился?

— Кто его знает? — Олег Георгиевич откинулся на спинку кресла. — Может — для коллекции, а может, и интерес какой есть.

Парень понял, что шеф знает куда больше, чем ему сказал, но настырничать не стал. Захочет — скажет, а не захочет — и не надо. Меньше знаешь — лучше спишь. Хотя все равно странно это все.

— Неужели он не боится вот так, напрямки, против власти переть? — Колька хрустнул пальцами. — Мы же часть государственной машины?

— Коля, ты пойми — государственная машина, это, конечно, прекрасно, — мягко сказал Ровнин. — Но в нее понабилось столько народа, притом самого разного, что один факт того, что она едет, сам по себе уже удивителен. Да, мы часть этой машины и вроде как неприкосновенны, но… Деньги творят чудеса, а у него они есть. Не все продаются, но всегда найдутся те, к кому он ключик подберет, точнее — уже подобрал. И вот они могут сделать так, что наша неприкосновенность станет не такой уж и всеобъемлющей. Что до «боится, не боится»… Вот он вчера тебя, человека государева, у подъезда схомутал — и что, он дрожал при этом? Или опасливо оглядывался?

— Нет, — хмуро ответил Колька.

— Ну вот. — Было видно, что сам Ровнин не слишком рад своей догадливости. — Плевать ему с колокольни и на закон, и на власть, и на нас всех. Почему — объяснить?

Дверь грохнула, и в кабинет Ровнина без стука вошел Пал Палыч с газетой в руках.

— Олег Георгиевич, однако — опять метро, — с порога сообщил он Ровнину и помахал газетой в воздухе. — Как я и предполагал.

— Ну, по крайней мере, теперь мы можем исключить совпадения. — Ровнин был рад тому, что тема разговора переменилась, вот только слова Пал Палыча его явно опечалили. — А ошибки нет? Это же у тебя «Столичный вестник», издание сомнительное, я бы сказал — полужёлтое. Так себе источник информации, не вызывающий большого доверия. Тамошние акулы пера из мухи слона сделать могут.

— Нет тут никаких ошибок. — Пал Палыч бросил газету на стол и плюхнулся в кресло. — Я Олега Севастьянова, который это писал, лично знаю. Вменяемый парнишка, из молодых да ранних. Правда, рисковый слишком, меры не знает и точно когда-нибудь по голове тяжелым получит.

— И? — Герман достал из кармана сигареты.

— Я ему позвонил, с ним поговорил. — Пал Палыч поймал заинтересованный взгляд Кольки и протянул ему газету, ткнув в одну из статей пальцем. — А он, Севастьянов, лично общался со свидетельницей, которая все видела своими собственными глазами.

Колька взял газету, уже порядком помятую, и глянул на то, что было рекомендовано ему к прочтению. Статья называлась «Поезд-призрак ждет своих пассажиров».

— Прямо сама? — недоверчиво протянул Герман. — Вот — сама-сама?

— Представь себе. — Пал Палыч склонил голову на бок и иронично посмотрел на приятеля. — Умная женщина, по словам Севастьянова. И везучая — ей позвонили в тот момент, когда поезд двери открыл, она в него и не села, не захотела в шуме разговаривать. А вот две других девушки — прямиком в вагон зашли.

— А вагон, как водится — старого образца? — уточнил Ровнин.

— Ну да. — Оперативник покивал. — Но это свидетельницу совершенно не удивило — сейчас на такое мода. «Красная стрела», юбилей, «ура-ура»… А вот то, что он отошел от платформы без звука и шума — это да, это ее ох как поразило.

Колька читал статью, краем уха слушая разговор старших коллег, и прочитанное замечательным образом увязывалось с услышанным.