`Отдел 15-К. Отзвуки времен`

Имелись у Николая серьезные сомнения на этот счет, но вслух он их высказывать не стал. И правильно сделал, потому что права в результате, как ни странно, оказалась все же Мезенцева.

— Знаю я эту компанию, что до больницы достукалась, — неторопливо проговорил седовласый и грузный Иваныч, а после отхлебнул крепкого до черноты чаю. — Неплохие так-то ребята. Особо не шалят, по подъездам не сидят, дрянь всякую не употребляют, не как некоторые из моего контингента. На стенах матерные слова не пишут опять же. А что одеваются странно… Так они все сейчас такие. И мы были не лучше. Помню, меня родитель ох и порол за длинные волосы! Тогда такое в моде было, как у «парплов», стало быть. Хаер, в смысле, а не порка.

Серега, как выяснилось, еще накануне с коллегой созвонился и о встрече договорился. Мало того, он выяснил еще один любопытный факт, который крайне заинтересовал сотрудников отдела.

— А вот Сергей сказал, что вроде их в компании не трое было, а четверо, — чуть поторопила неспешного Иваныча Мезенцева. — О ком речь? Кто четвертый?

— Верно, — кивнул участковый. — С ними одно время Людка Власенцова из шестого дома хороводилась. Но потом незадача вышла. Некрасивая история, мне даже пришлось протокол составлять. Все же попытка самоубийства, ее особо не скроешь, сами знаете. Скоряк обязан доложить, а я, стало быть, отреагировать, да. Один из парней, Ванька Морозов, с ней любовь крутил, понимаешь ли. Взрослую, со всеми входящими и выходящими. Кхм… Нет, сам я свечку не держал, так уж мне после кумушки наши все расписали. Короче, то ли не заладилось у них чего со временем, то ли просто надоела Людка ему, но Ванька к другой ушел. Да не просто к другой, а к подруге ее, той, что сейчас тоже в больнице лежит. А Людка ничего лучше не придумала, чем таблеток пригоршню слопать. Хорошо, что хоть найти ее вовремя успели и желудок промыть, а то бы и померла сдуру.

— Вот тебе и мотив, — торжествующе глянула на напарника Мезенцева.

— Мотив, — согласился тот. — Только он ничего нам не дает. Ну, траванула она себя, ладно. И как это связать с заводом и комой той троицы?

— Можно связать, — добавил Иваныч, обменявшись многозначительным взглядом с Сергеем, — у Власенцовых очень уж семейка чудная. Не от мира сего.

— А поподробнее? — прямо как гончая, взявшая след, напряглась Женька.

— Да разное про них рассказывали, — выдержав паузу, произнес участковый. — Мне еще моя мать, царство ей небесное, вовсе запрещала со старшей Власенцовой заговаривать хоть где и хоть о чем. Мол, непременно беда случится. Я же местный, тут родился, тут помру, так что всех знаю и все помню. Бабке этой лет сто, наверное, кабы не больше. И ведь ни одна холера ее не берет! Я вон уже весь седой, а она вообще не изменилась, какая была, такая и осталась. Двух дочек схоронила, третья меня лет на десять старше — и хоть бы хны! А Людка вообще ей правнучкой приходится. Так вот, к чему я, хотите смейтесь, хотите нет, но ее это рук дело. Не знаю как, но точно вам говорю. В Людке-то она души не чает с самого рождения и опекает ее всяко, при этом других внуков-правнуков вовсе знать не желает. И тут вон как получилось, правнучка любимая чуть жизни себя не лишила.

— Пазл сложился, — удовлетворенно мурлыкнула Мезенцева. — А где бабуля та живет? Покажете?

— Покажу, — снова отпил чаю Иваныч. — Чего ж нет?

Жила Власенцова-старшая в трехэтажном доме того странного желто-коричневого цвета, который повсеместно встречается в небольших российских городах. То ли какой-то особый цветовой стандарт существовал в советское время, то ли так было удобнее скрывать трещины в стенах — поди знай.

— Она готовила себе смену, — подытожила Женька, когда Иваныч, извинившись, удалился обратно в свой «опорник». Как видно, до сих пор выполнял наказ матери и не желал общаться с недоброй старухой. — Потому правнучку и обхаживала. Слышал, что Иваныч сказал? Ее даже назвали тем же именем, причем по бабкиной просьбе. Она силу ей перед смертью хотела отдать, сто процентов. И неудачный роман с красавчиком Ванькой чуть ее планы не порушил. Как тут не разозлиться?

— Однозначно, — подтвердил Николай. — Ладно, пошли пообщаемся с бабулей. Какая там у нее квартира?

— Третья, — окно рядом с ними распахнулось, в нем показалась хоть и сильно немолодая, но, несомненно, следящая за собой дама. — По мою душу пожаловали, служивые?

— Если вы Людмила Игнатьевна, то да, — галантно ответил Николай. — Может, в гости позовете?

— Нет, милок, нечего тебе в моем дому делать, — улыбнулась Власенцова. — А прав без моего согласия на то, чтобы войти внутрь, у вас нет. Законы я знаю.

— Знаешь, можно еще долго играть словами, — Мезенцева сделала несколько шагов вперед и оказалась прямо напротив окна. — Только неохота этим заниматься. Ты же уже поняла, кто мы и откуда?

— Вчера еще про вас проведала, — подтвердила женщина. — И не я одна. Столица недалеко, товарки мои то и дело туда наезжают. Людей посмотреть, себя показать. Да мало ли зачем? Вот кое-кто из них вас и признал. Вернее, кавалера твоего.