`Отдел 15-К. Отзвуки времен`

Чистя зубы, Николай вспоминал те дела, которые в огромном количестве изучал пару лет назад, когда сидел в дежурке. Что-то такое, связанное с «Вербилками», ему тогда попадалось, но что именно, он никак не мог сообразить. Путались мысли в голове после долгого сна. Плюс желудок недвусмысленно напоминал ему о своем существовании, издавая бурчание, в котором явно слышалась фраза «Есть хочу».

— Не знаю, куда нас сейчас зашлют, но мы туда отправимся не сразу, — шепнула ему Женька по дороге в кабинет Ровнина. — Сначала зайдем в какое-нибудь кафе и пожрем. Без завтрака я отказываюсь работать! А я на сушках и варенье скоро ноги протяну. Или язву заработаю, что вероятнее.

— Какого завтрака? — опешил Нифонтов, а после продемонстрировал своей коллеге экран смартфона. — Дело к ужину идет.

— То-то мне хочется не омлет с ветчиной, а котлету по-киевски, — глубокомысленно протянула Мезенцева. — Теперь понятно!

— Да заглохни ты! — взмолился Николай. — Я же сейчас слюной захлебнусь.

Впрочем, несмотря на свое недовольство, Женька довольно-таки живенько навалилась на вышеупомянутую снедь. Ровнин наблюдал за сотрудниками, которые уминали за обе щеки все, что им дали, с отеческой улыбкой и помалкивал. Слово он взял только тогда, когда молодые люди влили в себя по третьей чашке чаю.

— Итак, «Вербилки». Что вы про них знаете?

— Парк, — с набитым ртом произнесла Мезенцева. — Не самый большой из московских, но все равно изрядный по территории.

— Парк только часть музейного комплекса, — поправил ее Николай. — Старое место, там Голицыны при царе жили. Я читал про это. А еще там усадьба Деда Мороза стоит, другой такой в Москве нет. Мне Пал Палыч рассказывал, что лет пять назад там какая-то заварушка под Новый год случилась.

— Верно, было такое, — подтвердил Ровнин. — Веселая история тогда произошла, Валентине, правда, чуть полчерепа ухватом не снесли в процессе расследования, а я совершенно нового костюма лишился. Но как раз усадьба нас совершенно не интересует. Нам сейчас важен другой объект, который находится в «Вербилках». Нам интересен тот старый вяз, что растет на берегу Верхнего пруда, неподалеку от Багряной оранжереи.

— Какой оранжереи? — уточнила Женька.

— Багряной, — повторил Ровнин. — Так. Вы, похоже, вообще не представляете, что такое «Вербилки». Вы, видимо, думаете, что это такое же безобидное место, как Битца или «Сокольники»?

— Битца безобидная? — фыркнула Женька, вспомнив осенние приключения. — Вот не сказала бы!

— И не говори, — попросил ее Ровнин. — Не надо. Просто поверь, что это так. Женя, Москва очень старый город, потому безобидность и безопасность парка определяет не то, что в нем происходит сейчас. Все зависит от того, что творилось на этих землях раньше. Вот упомянутые «Сокольники» — там все просто. Когда-то там стоял лес, богатый дичью, на которую с удовольствием охотились цари из первых Романовых. А охота была в те времена какая?

— Соколиная? — предположил Нифонтов.

— Именно. После дичь перевели, лес проредили, превратив его в парк, осталось от былых времен только название, и слава богу, что только оно. А вот «Вербилки» — другое дело. Место славное, знатное, с историей, которую только копни, и такое оттуда полезет!

— Например? — заинтересовалась Женька.